Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вы как, парни? — обвёл он взглядом остальных, давя силой возраста и авторитета, — В деле?
— В деле, в деле… — проворчал один из парней, — Командуй, Миша!
[i] Session" с английского переводится как «сессия, заседание, совещание». Этим модным словом в СССР называли тусовки на квартире.
[ii] «Октобер», он же бар кинотеатра «Октябрьский», одно из культовых мест тех лет для московских музыкантов и неформалов всех мастей.
[iii] Роберт Рождественский.
[iv] Ленинская стипендия (стипендия имени В. И. Ленина) — самая престижная и высокая стипендия в Советском Союзе для учащихся средних специальных учебных заведений, студентов вузов, аспирантов высших учебных заведений и научно-исследовательских учреждений.
Первоначально учреждено для наиболее выдающихся студентов высших учебных заведений — 2200 стипендий по 800 рублей в месяц каждая, для наиболее выдающихся аспирантов — 100 стипендий по 1100 рублей в месяц каждая (до денежной реформы 1961 года, после реформы, соответственно — 80 и 110 рублей).
Назначалась студентам со 2-го курса за отличную учёбу и активную общественную деятельность. Выплачивалась ежемесячно. Устанавливалась сроком на 1 год, но могла продляться по результатам экзаменационной сессии.
Глава 14
Блицкриг. Моше Даян
Проснувшись и резко сев в кровати, я несколько секунд приходил в себя, пытаясь осознать, где я, и собственно — кто…
Спустившись по лесенке, нашарил ногами тапочки и вышел за дверь, осторожно прикрыв её. В ванной, вдумчиво пообщавшись с унитазом, долго умывался, вспоминая перед зеркалом сон, истаивающий, как дымка под солнцем.
Снилась сперва классная, а потом — Таня, а чуть погодя и Верочка, худенькая вертлявая девчонка из посёлка, с чу́дными зелёными глазами, обещающая вырасти в необыкновенную красавицу, и всё было — очень странно! Подробности сна растворяются в прозаической реальности, помню только, что мозг сгенерировал какое-то подобие РеалРПГ[i], и было это очень интересно, странно и реалистично. Но всё, что я запомнил отчётливо, так это мягкий, мелодичный женский голос, произнёсший «Загрузка завершена».
— Нет, ну бред… — негромко бурчу себе под нос, пытаясь поймать тающие воспоминания, — бред же!
… но, будто надеясь на что-то, несколько минут я потратил, пытаясь вызвать перед глазами интерфейс, и понятное дело — безрезультатно. А жаль…
Но как бы то ни было, ощущаю я себя необыкновенно цельным, и некоторая двойственная моего сознания ушла, как и не было. Навсегда это, или нет, не знаю, но здесь и сейчас я ощущаю себя именно мальчишкой, который помнит прежнюю жизнь. Жизненный опыт и память остались при мне, но сейчас я именно подросток!
Я и раньше воспринимал себя так, но где-то в голове всегда маячило взрослое, умное и немного нудное Альтер Эго. Слабенько, где-то в самой глубине… но оно всегда было, а теперь — нет…
… и это, пожалуй, к лучшему.
Нет больше двойственности сознания и выглядывающего иногда в бойницы зрачков взрослого мужика, запертого в подсознании, пугающего сверстников и настораживающего родителей. А сейчас — это только Я, и никакой двойственности!
Я — Миша-Моше Савелов… и не только Савелов, но об этом — как-нибудь потом. Может быть.
Родня моя по отцу, будь то с немецкой или еврейской стороны, в истории отметилась, и местами — ярко. За бабушку и дедушку мне краснеть не придётся, а вот дяди и тёти…
С одной стороны — «Комиссары в пыльных шлемах», троцкисты и заговорщики, горящие идеалами Революции и не боящиеся лить кровь — ни свою, ни тем более — чужую! Пожар Мировой Революции и попытки её экспорта, продотряды и расстрельные списки, подписываемые недрогнувшей рукой.
Все они, кто не сгорел в разжигаемом ими же пламени, не умер от последствий ран и болезней, были убиты в тридцатых годах, и никто, что характерно, не реабилитирован посмертно.
Не потому, что злодеи — вся советская верхушка была ничуть не лучше, да и сейчас у власти отнюдь не травоядные! А потому, что они представляли реальную оппозицию нынешней Власти, а вот это — не прощается никогда.
С другой же стороны…
… с другой стороны всё, в общем-то, то же самое… но совсем с другой стороны!
Молнии в петлицах, генеральские чины и причастность, пусть даже косвенная, к названиям местности, которые на слуху у каждого советского человека и тем более — у каждого еврея…
… но в основном, конечно, «просто» офицеры, выполнявшие приказы и не дававшие себе труда задуматься, что приказы могут быть преступными, и что может быть, не все приказы стоит выполнять.
С маминой же стороны понятно только, что иногда раввин — это очень непросто, и какая там запутанная цепочка родственных связей, учеников и влияния, в СССР лучше не вспоминать, и даже — не думать. Потому что сионизм там самый настоящий, а имена и истории, стоит только копнуть, могут оказаться такими, что плохо будет многим!
Ну а я… я Михаил-Моше Савелов. Пока. Всё остальное — потом, может быть.
— Ф-фу ты… — выдохнул я, пытаясь понять, как от РеалРПГ в ускользающем сне пришёл к такому. Но не придумав ничего, просто умылся ледяной водой, и кажется, проснулся окончательно.
Вернувшись в комнату, глянул на часы, стрелки которых только подбираются к четырём, но спать… Сна, что называется, ни в одном глазу, и, взяв свои записи, потихонечку прошёл на кухню, пытаясь, раз уж не спится, провести время с пользой.
Разложив на столе дешёвую, туристическую карту Москвы, испещрённую пометками, некоторое время посидел над ней, сверяясь с записями и загружая в память подробности предстоящей операции.
— Кофе… мне нужно кофе! — встав, зашарил по полкам, и о чудо, оно нашлось! Именно «Оно», а никак не «Он!» Кто бы что ни говорил, но иногда кофе, это именно «Оно», и другого в Союзе почти не бывает.
Сам по себе он, в общем-то, не особый дефицит, хотя «доставать» его приходится даже в Москве. Выверты советской торговли выше моего понимания, но кажется, дефицит некоторой продукции раскачивают искусственно.
С тем же кофе… он как бы есть всегда, но — не везде! Всегда нужно куда-то ездить, часто — отпрашиваться с работы, чтобы успеть отовариться, стоять в нервных очередях и льстиво улыбаться знакомой продавщице, у которой таких как ты — сотни! Но — есть… как бы.
Прикрыв дверь, распахнул форточку. Котельная жарит совершенно нестерпимо, хотя на улице слякоть и ссыкоть, а крещенские морозы остались далеко позади.
Кофе я себе сделал чёрный, крепкий и совершенно несладкий, под настроение. Делая крохотные глотки, медитирую над картой, пытаясь раскочегарить мозги на полную мощность.
Кто, где, откуда… и время, время! Нас, локтевцев, так-то не одна сотня, но в основном мелюзга и девчонки,