– Что я сделала? – прошептала Элисон.

Одна из девушек-гусятниц выбежала из-за сарая, держа за лапки гуся.

– Кто это сделал? – сердито закричала она. – Самого моего лучшего самца убили стрелой. – Она перевернула птицу и показала вонзившуюся ей в голову стрелу.

– Прости, – крикнул ей Дэвид. – Это я виноват.

– Как бы не так! – Девушка погрозила пальцем Эдгару. – Скорее всего это он. С него станется!

– Нет, Нэнси, это я, – выступила вперед Берт.

Она взяла лук из ослабевшей руки Элисон и помахала им в воздухе.

– Здорово у меня получается?

Нэнси взглянула на лук, потом на девочку. Она хотела назвать ее лгуньей, но не посмела.

– Отнеси гуся в кухню, – распорядился Дэвид. – Мы съедим его на обед, а миледи достанет нам другого.

Он положил руку ей на плечо.

– Ведь так?

– Да, с удовольствием.

Элисон попыталась улыбнуться, но смогла только с усилием раздвинуть губы.

Когда Нэнси ушла, она повернулась к Дэвиду.

– Мне очень жаль.

– Ничего, – он потрепал ее по спине.

– Твой лучший гусь!

Берт успокаивающе похлопала ее по бедру:

– У Нэнси все гуси лучшие.

Элисон внезапно осознала, что Дэвид и Берт прикасаются к ней, а она так и не исполнила просьбу Дэвида приласкать Берт. Она неловко погладила девочку по голове. Та с удивлением на нее посмотрела. Дэвид с тревогой ожидал, что будет дальше, но Берт пожала плечами и отошла.

– А теперь будем драться мечами? – Это нравилось Берт больше всего. Мечи сверкали на солнце. На них не было и следа ржавчины.

Даже такие старые мечи заслуживали тщательного ухода. Там были и деревянные, специально выточенные для детей. Берт благоговейно погладила лезвие.

Дэвид поспешно схватил ее за руку и сунул ей деревянный меч.

– Вот, возьми.

Берт надулась. Она знала, что ничего из этого не получится, но все же решила попытаться.

– Я уже взрослая и могу драться настоящим мечом.

– Нет еще.

– Дай мне попробовать.

Оттачивая свой короткий меч, Эдгар неодобрительно сказал:

– Настоящий сквайр не будет попрошайничать, как девчонка.

У Берт даже уши покраснели. Их кончики выступали из-под изуродованных волос. Но она плотно сжала губы.

Дэвид обратился к Элисон.

– Ты у нас тоже начнешь с деревянного.

Берт решила воспользоваться случаем, чтобы возместить на ком-нибудь свою досаду.

– А почему ты не даешь ей поднять двуручный меч?

– Не сегодня. Так вот, ты берешь рукоять в обе руки…

– Ты сначала заставил меня поднять двуручный меч, – упрямо стояла на своем Берт. – Ты всех заставляешь сначала поднимать его.

– Нет, Берт, – раздраженно ответил Дэвид.

– А что в этом интересного? – спросила Элисон, осторожно дотронувшись до рукояти самого большого меча.

– А ты когда-нибудь его поднимала? – осведомилась Берт самодовольно.

– Какой ты еще ребенок! – с явным отвращением сказал Эдгар.

– Она этого делать не будет, – возразил Дэвид.

– Я бы хотела попробовать, – Элисон устремила на него просящий взгляд.

Дэвид сердито посмотрел на Берт.

– Как хочешь. Но он очень тяжелый, и если ты не остережешься…

Она достала его из ножен. Меч выскользнул у нее из рук, и его кончик воткнулся в землю.

– …ты можешь его уронить. – Дэвид дернул Берт за волосы достаточно сильно, чтобы отбить у нее охоту хихикать, и подошел к Элисон. Он снова воспользовался случаем ее обнять. Положив свои руки поверх ее, он помог ей поднять меч.

– Это отличная клинковая сталь, – гордо сказал он. – Ты чувствуешь вес?

Вместе они размахивали мечом, пока он не засвистел в воздухе.

– В сражении побеждает не обязательно самый умелый боец, а чаще всего самый выносливый.

– Я понимаю. Дай мне его подержать.

– Не делай резких движений, – предупредил он.

Не сводя глаз с острия, дети отошли в сторону.

– Я отпускаю. – Он разжал пальцы своих рук и, так как она не уронила меч, отошел.

Она продолжала размахивать им, глядя изумленно на кончик.

– Подними его над головой, – мстительно сказала Берт.

– Нет! – вскрикнул Дэвид.

Но было поздно. Элисон уже подняла меч. Острие заколебалось у нее над головой и потом! откинулось назад. У нее не хватило сил справиться с ним, но она его не выронила. Под тяжестью меча она начала клониться вместе с ним назад и наконец упала.

Она с силой ударилась о землю, как одна из выпущенных ею стрел.

Пыль еще не улеглась, когда Дэвид был уже рядом с ней.

– Элисон! Элисон!

Она открыла глаза.

– Ты ушиблась?

– Немного.

Обняв ее, он медленно помог ей сесть. Платок сполз с головы. Она сделала попытку удержать его, но косы упали ей на спину. Она поморщилась.

– Как ты думаешь, – оглянувшись на детей, Дэвид понизил голос, – ребенок не пострадал?

– Я думаю, что ребенок защищен лучше меня, – отвечала она спокойно.

Около них раздался тихий виноватый голосок:

– Простите меня.

Дэвид не отозвался. Элисон обернулась.

– Папочка, мне очень, очень жаль. Я не думала, что она так сильно ударится.

Впервые Дэвид всерьез рассердился на дочь. Он с трудом заставил себя ответить сдержанно:

– Не у меня проси прощения, Берт. Проси прощения у мачехи. Это ей больно.

– Прости меня, – проговорила Берт сквозь слезы. – Я не хотела причинить тебе вред.

– Я только ушиблась, Бертрада, и, разумеется, я тебя прощаю. – Элисон перегнулась через плечо Дэвида и погладила девочку по голове. На этот раз она сделала это вполне непринужденно. – Вообще говоря, это твой папа виноват.

– Я? В чем?

– Ты всегда над своими сквайрами так шутишь?

Дэвид попытался оправдаться.

– Это дает им представление, какие труды их ожидают, прежде чем они получат звание сквайров.

– Мне кажется, это нечестно. Почему бы тогда и твоей дочери не сыграть со мной такую шутку для общей потехи?