— К чему ты клонишь? — спросил Тай, нахмурившись. В следующий миг лицо его прояснилось. — А, ты хочешь усыновить ребенка? Нет, милая, боюсь, что это тоже не по мне.

— Нет, Тай, я вовсе не об усыновлении говорю.

Тай метнул на неё внимательный взгляд, а потом пожал плечами.

— К чему нам это обсуждать? Я все равно не хочу иметь детей, а ты не можешь. К тому же у нас и без того проблем хватает. — Он устало вздохнул и провел ладонью по своей шевелюре. — Я очень рад, что у тебя не будет детей. В противном случае, нам бы тяжело пришлось.

— В каком смысле? — сдавленным голосом спросила Кэмми.

— В том смысле, что тогда тебе пришлось бы выбирать, а мне бы этого не хотелось.

— Что — выбирать? — недоуменно спросила Кэмми.

— Женщина всегда стоит перед выбором, кого любить больше — ребенка или мужа, — пояснил Тай. — И, как правило, делает выбор в пользу ребенка.

Кэмми с усилием заставила себя оторвать взгляд от его безмерно любимого, родного лица, и посмотрела в окно.

— Остается только надеяться, что ты передумаешь, — промолвила она вполголоса.

— А какой в этом смысл? — лениво спросил он, зевая.

— Тай!

— Что? — сонным голосом откликнулся он.

— А если я скажу тебе, что в этом есть смысл?

Глаза Тая были закрыты, похоже, он даже и не слишком слушал её. Но в следующую секунду он встрепенулся и открыл глаза.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросил он изменившимся голосом.

— Тай, я сегодня ходила к своему гинекологу, доктору Кроули, — сказала Кэмми.

— И что?

В глазах Кэмми засветилась надежда, губы задрожали.

— Я беременна, Тай! — возвестила она, задыхаясь от счастья, — ты представляешь? Я беременна!

Беременна!

Тайлер невидящим взором смотрел на раскрытый сценарий «Ущелья разбитых сердец». Строчки плясали перед его глазами. Как он ни старался, ему не удавалось выбросить из головы мысли о вчерашнем кошмаре. Видя его состояние, Джеймс Коннелли, продюсер фильма, предложил сделать перерыв, и вот теперь Тай сидел в своей гримерной, тщетно пытаясь собраться с мыслями.

Беременна!

Слово это снова и снова эхом раскатывалось под сводами его черепа. В первое мгновение, услышав это, Тай решил, что, наверно, уснул, и видит кошмарный сон. Потому и реакция его была резкой и предсказуемой.

— Ты ведь говорила, что не можешь забеременеть! — возмутился он.

На сердце Кэмми заскребли кошки. Лицо её вытянулось.

— Я говорила, что не могу иметь детей, — поправила она упавшим голосом.

— Какая разница?

— Я способна забеременеть, но шансов доносить ребенка до положенного срока у меня почти нет.

Тай потряс головой. Такого он не ожидал. Беременна, его Кэмми была беременна! В первое мгновение он ощутил себя раздавленным, преданным. Но затем, придя в себя, сумел трезво оценить случившееся. Нет, Кэмми его не обманула; он просто сам неверно понял её. Визит к гинекологу потряс, обнадежил, а потом и окрылил Кэмми, а негодующая, почти враждебная реакция Тая мигом спустила её на землю.

— Не беспокойся, — горько ответила она. — Ребенок на свет не появится. Мой организм этого не допустит.

Тай ощутил себя последним мерзавцем. С опозданием он попытался уверить её, что просто не ожидал такого оборота событий и не подготовился к нему, однако сейчас, поразмыслив, понял, что это замечательно. Но Кэмми ему не поверила. От горя и обиды слезы ручьем хлынули из её глаз. А когда Тай попытался её утешить, она холодно попросила оставить её в покое.

— Уходи, Тай, — велела она. — Я хочу побыть одна.

— Кэмми… — сердце Тая оборвалось.

— Тай, прошу тебя!

Он ушел, и вот теперь, сидя в гримерной, тщетно ломал голову, не зная, как быть дальше. Несколько раз звонил Кэмми, но неизменно натыкался на автоответчик.

В отчаянии Тай позвонил матери и рассказал о своем несчастье. Узнав о том, что Кэмми забеременела, Нанетта пришла в восторг.

— Ты должен как можно скорее повести её к алтарю, — сказала она. — Не мешкай, время дорого. Господи, вот уж не надеялась, что ты меня когда-нибудь бабушкой сделаешь! Спасибо, сыночек!

И лишь затем затянувшееся молчание Тая заставило Нанетту встревожиться.

— В чем дело, Тай? — озабоченно спросил она.

Но Тай вдруг, открыв рот, обнаружил, что не в состоянии произнести ни слова.

— Я потом позвоню, — сдавленно прохрипел он и положил трубку…

Глядя на свое отражение в зеркале, Тай вдруг принял решение. Вскочил, вынул из кармана пиджака мобильный телефон и в очередной раз набрал номер Кэмми. Как и ожидал, услышал автоответчик. Но на сей раз, вместо того, чтобы покинуть поле боя с поджатым хвостом, Тай громко и сбивчиво заговорил:

— Кэмми, милая моя, родная… Я люблю тебя! Всем сердцем люблю! И я безумно хочу, чтобы ты родила мне ребенка! Кэмми, родненькая, не обижайся. Я хочу, чтобы мы как можно скорее поженились и…

В дверь громко постучали.

— Мистер Стовалл, вас ждут на съемочной площадке.

— Иду! — выкрикнул он. А в трубку добавил: — Я люблю тебя, Кэмми!

Стоя на съемочной площадке, Самуэль Стовалл силился понять, почему происходящее не вызывает у него радости. Он добился всего, к чему стремился. С помощью Оррена Вессона и Уильяма Ренквиста, своих верных сподручных, ему удалось добиться возвращения Тайлера, и вот теперь они оба — отец и сын — снимались в фильме «Ущелье разбитых сердец», обещавшем стать гвоздем сезона.

Тогда почему же он по-прежнему чувствовал себя неудовлетворенным?

Самуэль тяжело вздохнул и завистливо посмотрел в сторону Тая, который увлеченно беседовал с Нанеттой. Да, мать с сыном были очень близки, это чувствовалось с первого взгляда. А вот у самого Самуэля семейная жизнь упорно не складывалась. И вдобавок его постоянно мучило ощущение какой-то неполноценности, словно в своей успешной жизни он упустил нечто крайне важное.

Самуэль попытался проанализировать свои мысли. Он добился роли, о которой столько мечтал. Он добился возвращения блудного сына. Возможно, на свет появятся новые внуки.

И вдруг его осенило. Внук! Вдруг Тайлер женится на Камилле, и они произведут на свет ребенка? Самуэль тут же смекнул, какие выгоды сулит ему рождение внука. Очередная волна шумихи в газетах. Его имя опять окажется на слуху. Да, это будет как нельзя более кстати…

К неудовольствию Самуэля, Нанетта, закончив беседовать с Тайлером, подошла к Джеймсу Коннелли, который решил, что быть всего лишь продюсером картины ему недостаточно, и самолично назначил себя режиссером «Ущелья разбитых сердец». Завязался оживленный разговор, за которым Самуэль следил, стиснув зубы от зависти.