— Все было не так, — возразил Джерин.

— О, именно так, — возразила она.

Они обменялись сердитыми взглядами. Джерин был убежден, что помнит все в точности. Элис, очевидно, была уверена, что правдивы именно ее воспоминания, а не его. Но ведь подобные вещи не входят ни в хроники, ни в отчеты. Нет никаких документальных свидетельств. Он вздохнул:

— Все прошло. Все закончилось. Ты о том позаботилась. Ладно. Не знаю, жила ли ты более счастливо с тех пор, как ушла, чем могла бы прожить в Лисьем замке? Надеюсь, что да, ради твоего же блага.

— Очень мило с твоей стороны, хотя слова ничего не стоят. Я в этом убедилась за долгие годы. — Она поджала губы. — Жилось ли мне более счастливо, чем жилось бы с тобой? Время от времени — гораздо счастливее. А в общем и целом? Сомневаюсь.

В ответе угадывалась определенная унылая правда. Джерин снова вздохнул. Ему захотелось выйти на улицу, вернуться в лагерь и провести остаток своей жизни, делая вид, что он никогда не сталкивался с женщиной, родившей ему старшего сына. Но эта мысль навела его на вопрос, который следовало задать ради Дарена:

— У тебя есть еще дети?

— Было двое… две девочки, — ответила она и опустила глаза, — Ни одна не дотянула до двух годков.

— Мне очень жаль, — сказал Джерин.

— Мне тоже, — сказала она с еще большим унынием. А когда вновь подняла голову, в глазах ее блестели непролитые слезы. — И ведь знаешь, что любить детишек рискованно, но ничего не можешь с этим поделать.

— Нет, — согласился Джерин. — У меня, кроме Дарена, еще трое детей… которые выжили. Одного мы потеряли.

— Тебе повезло, — кивнула Элис. Она пристально взглянула на него, а затем повторила с легкой примесью осуждения: — Тебе повезло.

— Да, конечно, — ответил он, — А ты все та же.

Лис видел, что она не понимает, о чем он. Когда они познакомились, Элис готова была перевернуть всю свою жизнь. Именно в этих пиковых обстоятельствах они и сошлись, и приблизительно в таких же расстались. Лис сомневался, что с тех пор она сильно переменилась. Наверняка такой и осталась. Постоянной в собственном непостоянстве.

— Тебе повезло, — повторила она еще раз. — Судя по всему, тебе повезло даже настолько, что ты встретил женщину, чей нрав совпадает с твоим. Я и не думала, что где-нибудь может сыскаться подобное существо.

— Ты отбросила меня в сторону, — сказал он. — Конечно, ты не думала, что кому-то еще захочется быть со мной рядом.

— Это неправда. — Элис примолкла. Она по-прежнему была неумолимо честна. — Ну, может, это и правда, но не вся.

— Как скажешь.

Джерин сжал зубы.

Ему с большим напряжением удавалось сдерживать свою злость. Та противилась, выворачивалась из хватки, словно Вэн во время борцовского состязания, и, как и Вэн, могла высвободиться в любой миг. Чтобы хоть как-нибудь совладать с ней, он спросил:

— А ты нашла мужчину, подходящего тебе по характеру?

— Нескольких, — ответила Элис.

Учитывая изменчивость, неизменно присущую ей, Лиса это слегка покоробило, но не удивило. Элис нахмурилась:

— Последний из них бросил меня… сукин сын… ради девицы, которая наверняка вдвое его моложе. Если бы он не поспешил отсюда убраться, я бы рассекла ему глотку… а может, и еще кое-что.

Она говорила как Фанд. И наверняка привела бы свою угрозу в исполнение, если бы ей представился такой шанс. Как и Фанд. Лис, не удержавшись, спросил:

— Чем отличается поступок этого малого от того, как ты поступила со мной?

Ему, вероятно, не следовало этого говорить. Он понял это, как только слова сорвались с языка, но, разумеется, с опозданием. Элис гневалась на того, кто ей изменил, а теперь ее гнев обратился на Лиса.

— Я никогда не делала вид, что Прилона не существует!

— Я тоже никогда не делал вид, что тебя не существует, — возразил Джерин.

— Ха! — Элис тряхнула головой. От ее тона по его телу побежали мурашки. Давненько с ним никто так не разговаривал. Она продолжала: — Никто так не слеп, как человек, который думает, что все видит.

— Это правда, — согласился Джерин.

Стрела, конечно, летела в него, но сама Элис, похоже, не понимала, что сказанное язвит и ее. Даже в этой маленькой перепалке она ничего не желала относить на свой счет. Лис пожал плечами. Чего-либо иного он от нее и не ожидал.

— Это едва ли справедливо, — сказала она. — Я боролась все это время, и чем я могу похвастать? Ничем достойным. А ты… ты просто продолжал двигаться дальше, вперед и вперед.

— Это ведь ты ушла, — заметил Джерин, пожимая плечами. — Я не сажал тебя в лодку, не вывозил на середину Ниффет и не выбрасывал за борт. Да я вообще был бы…

Он осекся. Он не был бы счастлив, если бы она осталась. Недолгое время, возможно. Но по прошествии всех этих лет он мог только радоваться тому, как все повернулось.

Губы ее напряглись. Наверное, она догадалась, что он собирался сказать и почему не сказал.

— Ты можешь идти, — проговорила она. — Нам не о чем больше говорить, не так ли?

— Да, — ответил он, хотя это было не совсем верно.

То, что умерло в нем двадцать лет назад, теперь вдруг зашевелилось, словно ночные призраки на закате. Но ночные призраки, привлеченные запахом подносимой им крови, лишь неразборчиво завывают, даже когда пытаются дать добрый совет. Подобно ветру. А человек, прислушивающийся к ветру, а не к своему разуму или сердцу, глупец.

Подумав так, Джерин проигнорировал свои внутренние завывания.

— Хочешь еще кружку эля? — спросила Элис, стараясь быть вежливой.

— Спасибо, нет.

Его редко подмывало надраться. До полной отключки. Он задумался на мгновение и сказал:

— Если хочешь, я пошлю гонца к Дарену спросить, не хочет ли он, чтобы ты приехала и пожила в крепости, принадлежавшей ранее твоему отцу.

— Она досталась Дарену через меня, — сердито отозвалась Элис. — Почему я не могу просто поехать туда пожить, если мне вздумается?

Джерин принялся загибать пальцы.

— Во-первых, не я владелец этого поместья, а Дарен. Во-вторых, я не собираюсь вмешиваться в его дела без его ведома. В-третьих, ты оставила Лисью крепость, когда он едва начал ходить. Почему ты так уверена, что теперь он захочет тебя видеть?

— Я его мать, — сказала Элис, будто объясняясь со слабоумным.

Джерин пожал плечами.

Ее глаза засверкали.

— Я тоже помню, почему оставила Лисью крепость. Ты самый бесчувственный человек, которого когда-либо создавали боги.

Джерин вновь пожал плечами.

Это еще сильнее разгневало Элис.