Пока они шли через спокойные заросли а затем заступили на тропу, Хелье раздумывал — не слишком ли он стал подозрителен последнее время. Мало ли драккаров торчит у новгородской пристани! В городе полно ратников — не только варанги и дружина, но телохранители, сопровождающие, да и просто ищущие заработка и профессионального удовлетворения, и вернувшиеся из походов — Новгород стоит на перепутье, через Новгород ходят из всех стран во все страны. Парус на Волхове? Подумаешь. Странно, что один, а не три дюжины. В общем, ежели так дальше пойдет, ты скоро сам себя начнешь подозревать в заговоре каком-нибудь.

Рассуждая таким образом, он понемногу успокоился. Вскоре они с Годриком вышли к дому Викулы. К неудовольствию Хелье три окна гридницы ярко светились. На три аржи видать. И не лень же было зажечь — свечей сто, небось. Да и вообще в такое время спать надо, а девушки сидят да сплетничают. Дуры.

Цепной пес рявкнул настороженно, и Хелье на него прикрикнул. На стук вышла заспанная служанка и сообщила, что болярыня с подругой в гриднице, как будто это и так не было понятно.

— Хелье!

Любава поднялась, подбежала, и порывисто обняла его. Он погладил ее по волосам, огляделся, кивнул улыбающейся нахально Белянке, и спросил:

— Всё спокойно?

— Кто это с тобою? — спросила Белянка, разглядывая Годрика.

— Я спрашиваю, все спокойно?

— Да, да, — успокоила его Любава. — Все хорошо, тихо.

— Это свир у вас?

— Да.

Хелье шагнул к столу и налил в кружку Любавы свир. Выпил залпом.

— Кончается, — заметила Белянка. — У меня нет ключей от погреба. Жаль. Надо бы послать Кира, но он куда-то пропал.

— Это холоп твой? — спросил Хелье. — Тот самый?

— Да. С утра куда-то пошел, и до сих пор его нет, — озабоченно сообщила Белянка.

— И часто он так отлучается?

— Да вроде в первый раз нынче.

Хелье поставил кружку на стол. Конечно же, Кир, парень молодой и увлекающийся, мог застрять в Верхних Соснах, четыре аржи отсюда, там нынче весело.

— Ты с ним спишь? — спросил он напрямик.

На какой-то момент Белянка потеряла дар речи. Все бы ничего — но в помещении наличествовал посторонний, явно холоп — как же можно при нем!

— Как ты смеешь! — возмутилась она.

— Она с ним спит? — спросил Хелье, обращаясь к Любаве. — С Киром, холопом?

По выражению лица Хелье Любава, более привычная к нему, чем Белянка, поняла, что это серьезный вопрос. Она кивнула.

Хозяйкин любовник в отсутствие мужа отлучился на гуляние вместо того, чтобы ласкать хозяйку — что ж, и такое бывает. И драккары, бывает, ходят по ночам туда-сюда исключительно для того, чтобы сидящие в них полюбовались ночным видом и подышали речным воздухом.

— Уходим, — сказал он. — Собирайся. Быстро. — Он повернулся к Белянке. — Ты тоже. Повозка и конь на месте, или отлучились вместе с Киром? Отвечай быстрее, мне некогда.

Белянка вовсе не была дурой, вопреки мнению Хелье, и поняла, что дело неладно, особенно в свете того, что Любава ей рассказывала давеча.

— Вроде бы на месте.

— Прихвати денег сколько сможешь. Не переодевайтесь, идите в чем есть, обе.

— Но я-то… эта… а… — сказала Белянка.

— Оставайся, если желаешь. Но предупреждаю, сейчас сюда придут и будут допытываться, где Любава. И допытаются. А потом тебя убьют, а дом подожгут. Ах ты, еще и служанка здесь… Годрик, беги за ней, волочи ее сюда.

Годрик выскочил из гридницы.

— Деньги! Быстрее! — прикрикнул Хелье на Белянку, а сам подошел к ставне и стал слушать.

Бесполезно. В лесу опасность слышна хорошо. Но в местах, где наличествуют строения, да и вообще любые творения рук человеческих, сигналы и эхо сигналов путаются, не разберешь, что каждый из них означает.

— Хелье, — тихо позвала Любава.

— Шшш. Не мешай. Кстати, вовсе не обязательно было говорить Белянке, как меня на самом деле зовут.

— Но я…

— Тише.

Нет, бесполезно. Ничего не разобрать. Но он продолжал стоять у ставни и делать вид, что слушает — иначе Любава начала бы задавать вопросы, а разговаривать в данный момент было некогда.

Годрик приволок упирающуюся служанку.

— Никуда я не пойду! — кричала служанка. — Что это еще за вести такие, идти! Ай, пусти, аспид! Пусти, сволочь! Сейчас буду кусаться!

— Годрик, успокой ее, — попросил Хелье.

Годрик, не выпуская служанку, вытащил из сапога нож, взял кричащую женщину за горло, а лезвие приставил ей к щеке.

— Молчи, корова тупая, — успокоил он ее. — Для твоего же… чего?… не помню…

— Благоденствия, — подсказал Хелье.

— Нет, но не важно. В общем, именно для этого все и делается. А то ведь возьму теперь и нос тебе отрежу. Желаешь? А будешь молчать — может и доживешь еще под солнцем век свой мизерабельный. Поняла? Кивни, если поняла.

Служанка, чьи глаза округлились и скосились на лезвие, осторожно кивнула.

Белянка вернулась с кошелем. Любава, бледная, виноватая, смотрела на Хелье умоляюще.

— Может, спрячемся в погребе? — неуверенно спросила Белянка.

— Нет.

— Почему?

— Там темно и крысы, — машинально ответил Хелье. Ему показалось, что он слышит шаги и голоса. Сверд его выскочил из ножен сам собой.

— Следуйте все за мной и молчите, — приказал он.

Хозяйственная Белянка кинулась было тушить свечи, но Любава схватила ее за рукав.

Гуськом, Годрик замыкал шествие, вышли они в необыкновенно яркую, прозрачную звездную ночь, обогнули дом, дошли до стойла.

— Годрик.

Годрик вывел сонную лошадь из стойла и вдвоем с Хелье они быстро запрягли ее в крытую повозку, пока Любава с помощью все больше приходящей в ужас Белянки объясняла служанке, что может произойти, если она здесь останется. Женщины забрались внутрь повозки. Годрик последовал за ними, а Хелье, еще раз проверив упряжь, погладил лошадку по лбу и посмотрел ей в глаза. Пожалуй, это была первая лошадь в его жизни, к которой он не испытывал враждебных чувств.

— Не подведи, — попросил он.

Лошадь посмотрела на него понимающе.

Поехали сперва шагом. Чуть к югу обнаружилось несколько пересекающих друг друга троп.

Верхние Сосны до сих пор официально рассматривались, как временное жилище, и поэтому не были соединены с Новгородом добротным хувудвагом. Повозка прыгала на колдобинах, шла тяжело, и любое ускорение грозило потерей одного из колес или осевой трещиной.

— Годрик, — Хелье тронул его за плечо. — Эдак мы не скоро доедем.