Проходя через просторный зал, имам улыбнулся: он поймал себя на мысли, что уже читает лекцию ученикам. В голове отчетливо прозвучали начальные слова: «Мухаммед родился в 570 году в обедневшем клане Хашим могущественного мекканского племени курейш».

Прошуршав просторными одеждами в арке мечети, имам прошел двором и оказался возле машины. Водитель предупредительно распахнул дверь, имам, не говоря ни слова, кивнул. Водитель ответил тем же и мягко тронул с места.

В актовом зале школы стояла какая-то липкая, давящая тишина. Ученики боялись пошевелиться; они устремили свои взоры к благородному лицу священника, который, прежде чем начать говорить, выдержал долгую паузу. Когда напряжение, по его мнению, достигло критической точки, он произнес те слова, которые прозвучали у него в ушах в мечети, и продолжил:

– …Мухаммед рано осиротел, он пас скот своего дяди, потом поступил на службу к богатой вдове и вел ее торговые дела. Благодаря этому он активно общался с представителями разных народов и религий…

Ровный, проникновенный голос имама слышался не в ушах учеников, нет, он просачивался через кожу груди и поднимался к голове – так испаряется утренний дурман от росистой травы. Он держал пальцы рук сцепленными, глаза его были полузакрыты, он казался застывшим. Только коротко остриженная борода двигалась, открывая белые зубы.

– Медина соперничала в то время с Меккой, и Мухаммед со своими последователями в 622 году отправились в Медину…

Вот тогда все и случилось. Глядя на линолеум зала, с рисунком под паркет, священник на мгновение почувствовал головокружение. Ему показалось, что линолеум под его ногами вздыбился пузырем, почернел и внезапно осел, испустив тяжелый вздох. Ноздри затрепетали, уловив далекий еще, но уже чувствовавшийся в подсознании едкий дым. Имам не прервал своей речи, голос его не дрогнул, однако в груди зародилась необъяснимая тоска, почудилось приближение чего-то непоправимого, ужасного.

Продолжая рассказывать о пророке, он перевел взгляд чуть дальше, пока тот не уперся в колени мальчика лет десяти, сидящего в первом ряду. Рядом с ним имам увидел директора школы, с сосредоточенным лицом слушавшего служителя мусульманской веры.

Имам с ужасом увидел, как вспыхнула внезапно ткань на коленях мальчика и мощным огненным столбом ударила его в подбородок; тут же загорелись его волосы и светлая рубашка. Ребенка словно жгли паяльной лампой, его лицо и грудь обгорели с такой быстротой, что имам не успел даже ужаснуться. Мальчик уронил обгоревшую голову на грудь и продолжал гореть уже мертвый. А рядом обугливался директор школы, он трещал, как сухие дрова в печке, силясь что-то сказать. Рот беззвучно открывался, выпуская мощные струи дыма.

«Боже, – прошептал пораженный видением имам, на несколько мгновений прерывая свою речь. – Что происходит?» Его взгляд невольно поднялся выше, и он увидел, как полыхают в сильном огне остальные его слушатели; их было больше двухсот, и все они горели. Горел линолеум, выделяя удушливый дым, горели скамьи, лопались стекла окон… И ни одного стона, крика. Все горели молча, с закрытыми ртами, не произнося ни слова. Только директор все еще пытался что-то сказать, но его губы почернели, и он уже еле двигал ими.

Имам, стряхивая с себя оцепенение, энергично мотнул головой, на мгновение закрыв глаза. Отворив их, он увидел перед собой испуганное, побелевшее лицо директора, оно находилось в полутора метрах от него и с каждым мгновением приближалось. Губы были неестественно белого цвета с примесью синевы; двигаясь, они заметно дрожали.

Имам, облокотившись о высокую спинку стула, стоящего рядом с ним, слегка покачнулся. Директор оказался рядом вовремя: не подоспей он, почтенный гость упал бы на пол.

– Что с вами? – услышал имам взволнованный, прерывающийся голос директора. – Вам плохо?

Имам вымученно улыбнулся, найдя в себе силы помахать перед лицом ладонью. Проглотив тугой ком в пересохшем горле, он сказал, вернее, прошептал:

– Все хорошо. Только… Не принесете ли вы мне немного воды?

Бутылки с водой стояли на столе. Под напряженное молчание учеников имам опустился на стул. Директор, ежесекундно оглядываясь, бросился к столу и быстро открыл пробку. Минеральная вода, зашипев, наполнила стакан, и директор метнулся назад. Имам, торопливо проглотив содержимое, облегченно вздохнул.

Директор был похож на дирижера глухонемого оркестра. Повернувшись к залу, он поднял руки на ширину плеч и энергично пошевелил пальцами. Ученики поняли его. Они бесшумно встали и, повинуясь следующему жесту, потянулись к выходу. Прошло всего несколько секунд, а в зале остались только двое: директор и имам.

– Вызвать «Скорую помощь»? – заботливо спросил директор, чувствуя себя виноватым. Это была его идея пригласить имама в школу.

– Нет, спасибо, – отказался тот, слегка покачивая головой. – Мне уже лучше.

– Слава Аллаху, – живо отозвался директор, воздевая руки вверх.

– Наверное, мне не стоит здесь задерживаться, – имам довольно легко встал со стула. Голова чуть закружилась, но через секунду-другую головокружение прошло. Только где-то внутри оставался осадок от недавнего кошмара. – Если вы проводите меня к машине, я буду очень признателен.

– Конечно, конечно, хадрат, – скороговоркой проговорил директор, заботливо поддерживая имама под руку.

Там, где имам совсем недавно видел вздыбившийся от нестерпимого жара линолеум, он невольно остановился и посмотрел вниз. Странно. В том месте действительно желтело большое пятно. Имам обратил на него внимание директора.

– Что это?

– Где? – не понял тот, шаря глазами по паркетному рисунку.

– Вот здесь. – Имам очертил пальцем окружность, указывая директору на пятно. – Неужели не видите?

Директор пребывал в растерянности. Он медленно повел головой, ощупывая глазами каждый квадратный сантиметр линолеума.

– Извините, уважаемый, ничего не вижу.

– Я говорю о желтом пятне на линолеуме, – терпеливо настаивал на своем имам. И повторил: – Неужели не видите?

Директор сейчас рад был бы заметить любое пятно на полу, любой дефект, однако глаза всюду натыкались на идеальную поверхность линолеума. Странно. Может, после скоротечного обморока у имама перед глазами остался какой-то блик? Директор на всякий случай взглянул в окно. Через неприкрытые окна в зал яростно врывались солнечные лучи. Он облегченно вздохнул, когда перевел взгляд на пол: теперь его глаза на несколько мгновений поймали на полу желтое пятно.

– Вижу! – радостно сообщил он имаму. – Это солнечный блик. Только он не на полу, а в глазах.

Имам, покачав головой, направился к выходу.

Остановившись возле машины, он, движимый каким-то потусторонним чувством, неожиданно спросил:

– Скажите, как зовут мальчика, который сидел по правую руку от вас?

Директор удивленно склонил голову набок. Имам заметил некоторое замешательство директора, отнеся на свой счет.