– Сэр, он свалился как снег на голову... – отчаянно зашептал Бултон и добавил: – Лучше вам самому пойти к нему.

Это было самое худшее, что могло случиться. Герцог стоял посреди комнаты с альбомом Сюзанны в руках, который она, конечно же, забыла на диване. Один из рисунков, видимо, особенно привлек его внимание. Он стоял, не в силах оторваться от альбома. Когда герцог наконец поднял голову, выражение его лица не поддавалось никакому описанию. Кит с трудом подавил желание закрыть глаза. Кому захочется после того, как предавался любви, предстать перед собственным отцом. Но рисунок предоставлял герцогу именно такую возможность.

Кит взглянул на Сюзанну, которую старательно загораживал спиной. Волосы ее сбились набок, она выглядела изумительно красивой, но чересчур раскрепощенной. Мучительно неловкий момент все длился, а Кит лихорадочно придумывал текст обращения к отцу. Впрочем, он мысленно уже паковал чемоданы, надеясь, что Сюзанна не очень разочаруется, оказавшись вместо Гросвенор-сквер в египетской пустыне.

– Это и есть автор рисунков? – спросил отец, обратив взгляд на Сюзанну.

– Да, – признался Кит.

Молчание, бесплодное и бескрайнее, как египетская пустыня, все длилось и длилось, а отец тем временем смотрел на стоявшую перед ним пару.

– Мы собираемся пожениться, – осторожно произнес Кит.

– Надо думать! – оживленно воскликнул герцог. – Кто же она?

Кит снова онемел.

– Я спрашиваю, кто она? – качнул бровями герцог.

Кит наконец-то вспомнил о хороших манерах и даже отыскал в себе их следы.

– Отец, позвольте представить вам мисс Сюзанну Мейкпис, мою невесту. Это мой отец, герцог Уэстфолл.

Сюзанна помешкала и присела в реверансе. Кит едва не расхохотался.

– Как? Мейкпис? Дочь Джеймса?

Сюзанна пришла в замешательство, но решила пока не рассказывать о себе правды.

– Да, сэр. – Голос ее звучал на удивление твердо.

– И вы сами делали эти рисунки?

Лицо Сюзанны запылало, как летний закат, но ее спокойствию можно было только позавидовать.

– Да, сэр.

– Они у вас очень даже неплохо получились.

Кит преисполнился благоговейного восторга. Отец избрал самые великодушные слова из всех, какие, несомненно, хотел или мог бы сказать. «Отец у меня дипломат, – подумал Кит. – Есть чему у него поучиться».

– Она необыкновенно талантлива, – поспешно добавил он. И слишком поздно спохватился, как пикантно это прозвучало, если принять во внимание, какой именно из рисунков разглядывает сейчас отец. Кит едва не шлепнул себя по лбу.

– Мисс Мейкпис, рад с вами познакомиться. А сейчас я хотел бы поговорить с сыном наедине.

Сюзанна метнула на Кита сочувственный взгляд и с явным облегчением покинула гостиную.

– Мне очень жаль, что так получилось с книгой, отец, – заговорил Кит. – Я закончу ее, обещаю вам. Просто сразу так много всего случилось... Вам тоже это будет интересно.

– Тебя видели в Лондоне, Кит.

– Кто? – быстро спросил Кит. Вот чертов Джон!

– Мисс Дейзи Джонс сказала, что приходил некий мистер Уайти с расспросами. Я понял, что это был ты.

– Вы проводили собственное расследование? – спросил Кит. Итак, отец не счел его сумасшедшим, когда он пересказал ему историю Мейкписа. Это немного успокаивало. Но постойте-ка. Может быть... – А откуда вы знаете мисс Дейзи Джонс?

Отец загадочно улыбнулся.

– Ну а ты нашел то, что искал, Кит? То, чего тебе не следовало искать?

– Да, сэр, и все подтвердилось. Все, что сказал тогда Мейкпис. Я покажу вам документы, если хотите. Там письма, списки кораблей... и часто упоминается Морли. Локвуд собрал солидный материал. Для Морли все выглядит очень печально. Я говорил с одним антикваром, которого можно будет уговорить дать свидетельские показания.

Герцог замер, и на его лице отразилась глубокая грусть.

– Какой позор! Ведь Морли – неплохой политик. И умный человек. А оказался убийцей. Это потеря. Какая жалость!

– И к тому же предатель.

– Заниматься этим было очень опасно, Кит. Тем более в одиночку. Тебя могли убить.

– Меня могли и до этого убить, уже много раз, – криво усмехнулся Кит. – Видно, мое время еще не пришло.

– А я ведь говорил тебе, чтобы не приезжал в Лондон.

– Клянусь вам, сэр, что закончу книгу. Я сам этого очень хочу. – Это была чистая правда.

– Никакая книга не нужна, Кит.

Воцарилась тишина.

– Что, простите? – растерянно спросил Кит.

– В книге не было необходимости. Просто... – Герцог отвернулся и прошелся по комнате, потом остановился перед семейным портретом. Он мягко улыбнулся ему, видимо, вспоминая, как приходилось позировать. – Я тревожился о тебе, сынок. Ты казался... потерянным. Погряз в сомнительных удовольствиях. Стал слишком беззаботным, но был несчастен, и сам того не понимал. Отцы замечают подобные вещи.

Кит понимал, что должен быть тронут до глубины души. Но...

– И вы поэтому грозили мне Египтом?

Герцог миролюбиво взглянул на сына.

– Я решил, что тебе полезно будет на время удалиться от «общества» и разобраться в самом себе. Может быть, даже завести новый, не такой опасный роман. Но я знал, что ты не уедешь из Лондона, если я не поставлю вопрос ребром... и я придумал эту книгу. И тут... – герцог чуть помедлил, и в голосе его послышалось легкое удивление, – ...ты снова превзошел все мои ожидания. Но ты никогда ничего не делал наполовину.

Отец торжествующе улыбнулся, словно хотел сказать: «Я твой отец, и потому умнее тебя».

Кит лишился дара речи. Его чертов отец просто-напросто надул его. Ему одновременно хотелось задушить его и упасть перед ним на колени с изъявлениями благодарности. Но он умел проигрывать.

– А славная, однако, работа, Кристофер. Твои записи так же хороши, как эти рисунки?

– А вы сомневаетесь? – спросил Кит.

Отец усмехнулся.

– Тогда тебе следует закончить книгу. Она вполне достойна быть напечатанной... хотя бы ради этих рисунков. Правда, кое-какие я все же не стал бы вставлять в книгу.

– Тех мышек? – спросил Кит.

Отец наконец рассмеялся. Он посмотрел на альбом, затем снова на сына и покачал головой. Киту потребовалось все его самообладание, чтобы не покраснеть, хотя он не мог вспомнить, когда последний раз краснел.

– Какая она, Сюзанна?

Черт! Как ненавидел Кит подобные вопросы. Когда он думал о Сюзанне, слова куда-то улетучивались.

Но отец, должно быть, прочел ответ на его лице и мягко рассмеялся.