– Это было давно. Как успела убедиться Лада, проникнув в комнату моей невесты.

– Так это всё же был ты?

Мстислав кивнул.

– Я был тогда немного моложе и гораздо свежее, но да. На картине был я со своей невестой. Это её комнату ты нашла, – голос хозяина поместья вдруг стал глуше, в нём послышались нотки горечи. – Она жила там и была счастлива, пока моя семья не узнала о том, что я выбрал для себя обыкновенную девушку. Не из знати, небогатую. Но с ней я был счастлив. На её беду, я был упрям и своеволен. Мои родичи, как ни старались, не смогли убедить меня отказаться от своего намерения жениться на ней. И тогда они подослали Граду, мою любимую сестру. Как я был рад, когда она приехала и возвестила, что семья приняла моё решение! Я ликовал!

Глядя на Мстислава, Лада видела, как впервые загорелся румянец на его бледной коже. Было ясно, что боярин говорит правду. Или, по крайней мере, верит в сказанное. Его пальцы побелели, вцепившись в подлокотники при воспоминании о тех далёких временах, которые для самого Мстислава были так свежи, будто всё произошло вчера. Лада безошибочно читала это у него в глазах.

– Но моя радость быстро угасла, – мрачно продолжил боярин. – Это случилось следующим же утром, когда я обнаружил мою дорогую Равнику в её постели. Бледную, бездыханную, с выступившей на губах пеной. Как же беспомощен был я в те ужасные часы! До самого вечера я просидел, держа её за руку. А когда вечерние тени окутали поместье, я встал на этот стул, перекинул верёвку через балку, и затянул её на своей шее. Грубое вервие разодрало мою шею, навеки оставив этот шрам.

Мстислав коснулся горла, заново переживая давние события. Минуту он молчал, глядя в пустоту, затем встрепенулся, возвращаясь обратно в реальность.

– Но, как видите, я не умер. Я уже чувствовал, как ломается мой хребет, и перед глазами встаёт смертная тень, когда давление вдруг исчезло, а взор прояснился. Тогда я увидел его в первый раз. Того, кто станет моим мрачным гением на следующие десятилетия. Он говорил холодно, словно его устами вещала предвечная тьма. Явившийся мне незнакомец предложил сделку, от которой я не мог отказаться. Я не буду стареть и не умру, пока в моей душе горит пламя ненависти. Я смогу отомстить предавшей меня сестре! И я согласился. В ту же ночь Града была у меня. Я посадил её на цепь в той самой комнате, где вы нашли её сегодня. Сто с лишним лет я наблюдаю за её страданиями. Иногда, когда через мои земли проезжают путники, я велю слугам соткать и вывесить ту шпалеру. А потом слежу, как они пытаются найти и освободить пленницу.

– Зачем?

– Мне нравится дарить Граде надежду, чтобы потом отобрать её. Хотя, кажется, она уже давно сошла с ума и плохо понимает, что происходит вокруг.

На некоторое время повисло молчание. Слуги принесли свечи, и потрескивание фитилей было единственным звуком в зале. Наконец, Дроган выпрямился и посмотрел хозяину поместья прямо в глаза.

– Ты заключил сделку с демоном и мучаешь свою сестру. Пусть она совершила ужасный поступок, но ты всё равно творишь зло. Мы обязаны остановить тебя.

Мстислав усмехнулся и медленно кивнул.

– Благородные герои. Я понимаю, вы не можете не попытаться. И уважаю ваши принципы. С другой стороны, будьте благоразумны. Я знаю, зачем вы здесь – тот, за кем вы гонитесь, проезжал недавно через мои земли. Готовы ли вы рисковать? Вполне вероятно, я мог бы уничтожить вас, ведь оружие против меня бесполезно. И тогда ваш поход прервётся. Вы отвлечётесь на истребление меньшего зла, но большее останется безнаказанным.

Лада, минуту назад готовая согласиться с названным братом, заколебалась. Но Дроган был твёрд.

– Готов попробовать. Я поклялся бросать вызов таким, как ты. Если я начну выбирать, на что закрывать глаза, я сам стану соучастником творимых злодеяний. Не каждый чернокнижник повинен смерти. Но те, кто наслаждаются мучениями других – точно.

Мстислав пожал плечами.

– Не стану тратить усилия на то, чтобы тебя переубедить. Зачем? Сотню лет я сражался. Побеждал могущественных врагов, истинных мастеров боя. Кроме того, я неуязвим для оружия. У вас нет шансов, даже если вы втроём выступите против меня. Хотите атаковать меня в моём собственном доме, нарушив законы гостеприимства, только чтобы очистить свою совесть? Пусть будет так. Но вам придётся напасть первыми, ибо я не подниму руку на своих гостей.

Дроган медленно поднялся, сжимая топор. Его пальцы побелели, а ноздри раздувались от сдерживаемых эмоций. Мстислав не пошевелился, лишь следил за ним взглядом. Неизвестно, чем закончилась бы борьба, бушевавшая в душе воителя, но на его плечо легла тонкая женская рука.

– В этом нет необходимости, – ровным голосом произнесла Лада. – Ты уже и сам устаёшь от своих игр. Твой мрачный попутчик обещал поддерживать жизнь, пока в тебе горит пламя ненависти. Но ты остываешь. С каждым годом становится всё сложнее ненавидеть то жалкое существо, что заперто в комнате наверху. Сколько ещё ты сможешь обманывать себя, притворяясь, что её мучения доставляют тебе наслаждение? Как часто ты вспоминаешь, как вы были близки когда-то? Возможно, и сейчас ты провоцируешь Дрогана, чтобы он оборвал твою собственную жизнь, хотя и думаешь, что это невозможно. Но не можешь не попробовать, ведь твоя затянувшаяся агония стала тебе в тягость. Скажи мне, могущественный владыка пограничных земель, разве я не права?

Их взгляды скрестились. Некоторое время они словно безмолвно сражались в жестокой схватке, где никто не хотел отступать. Оба так и не отвели взгляда, пока Мстислав, наконец, не произнёс:

– Ты права лишь отчасти. Верно, я помню, как когда-то Града была моим лучшим другом. И я ужасаюсь, глядя на то, во что я превратился. Это и стало моим наказанием. Бременем, которое я должен влачить, будучи заложником этой жизни. Остываю ли я? Нет. Просто со временем я начинаю всё больше ненавидеть себя. За то, чем я себя сделал. За то, что из-за моей слабости и жажды мести я никогда не смогу воссоединиться с моей возлюбленной у престола Всевышнего. А теперь – довольно. Вас ждёт дорога.

– Последний вопрос, – подал голос Мормагон. – Что стало с девушкой, которую привёл твой слуга?

Мстислав растянул губы в усмешке.

– Её никогда не