– Я Рози, – скромно ответила она.

– Нет, – камеристка леди Корделии, Сидони, появилась будто из-под земли и взяла ребенка за руку, – это леди Роуз. Ее отец – лорд Розморран.

Девочка пристально посмотрела на меня.

– А ты кто? – снова спросила она с величественностью, которой позавидовала бы любая императрица. Обычно мне не очень нравятся дети, но эта девочка могла бы мне понравиться, подумала я.

– Я взрослый человек, который может не разговаривать с детьми.

Не успела она мне ответить, как появился Стокер.

– Доброе утро, леди Роуз. – Он отвесил ей учтивый поклон.

– Стокер! – радостно вскрикнула девочка. Она бросилась к нему, чтобы обнять, но Сидони остановила ее, положив ей руку на плечо.

– Леди Роуз, у вас манеры как у дикарки. Поздоровайтесь с мистером Стокером как полагается.

Сама она ему кивнула, продолжая сверлить его взглядом даже из-под опущенных ресниц.

– Мистер Стокер, рада вновь видеть вас. Надеюсь, у вас все хорошо?

– Даже очень, – серьезно сказал он и повернулся к девочке. – А как поживает малышка Роуз?

– Терпимо.

Терпимо! Это была не девочка, а какая-то солидная дама в обличье ребенка. Она указала на меня изящным взмахом руки и спросила:

– Ты знаком с этой дамой?

– Несомненно, – сказал он.

– У нее интересные глаза. Никогда не видела глаз такого цвета. Что это за цвет?

– Это цвет крыльев белобровой плюмажной котинги, Iodopleura isabellae, из Южной Америки, – ответил он, ни на минуту не задумавшись, и я испытующе посмотрела на него.

– Белобровая плюмажная котинга? Боюсь, мне незнакома эта птица, – тихо проговорила я.

– Я просто обратил на это внимание, вот и все, – поспешно ответил он и слегка покраснел. И если его замечание ничего не сказало Сидони, то цвет его лица что-то ей подсказал. Она посмотрела на меня с откровенным любопытством, а Стокер снова повернулся к девочке.

– Мисс Спидвелл – мой друг, а еще друг твоего отца и твоей тети Корделии, – со значением добавил он.

Упоминание леди Корделии сыграло свою роль. Девочка сразу присела в быстром реверансе. Я поклонилась в ответ. Тут как раз появилась ее тетя.

– Так вот ты где! Роуз, ты снова воруешь патоку в кухне?

– Нет, – ответила девочка, с невинным видом широко раскрыв глаза.

Наклонившись, леди Корделия провела пальцем по щеке племянницы, а затем облизнула его.

– Патока. Сидони, отведи леди Роуз в ее комнату. Я скоро приду.

Сидони повела девочку в дом, но та изо всех сил упиралась до тех пор, пока Стокер не протянул ей леденец за спиной у леди Корделии. Сидони, уходя, бросила на Стокера влюбленный взгляд.

– Надеюсь, моя племянница не сильно вас побеспокоила, – сказала мне леди Корделия. – Они с братом неожиданно прибыли вчера вечером, и мы временно остались без гувернантки.

– Ну что вы, – ответила я почти искренне. Леди Роуз действительно могла оказаться очень занятным собеседником.

– Она успела только обнаружить, что у мисс Спидвелл начисто отсутствует материнский инстинкт, – добродушно заметил Стокер.

Леди Корделия посмотрела на меня понимающе.

– И не только у мисс Спидвелл.

Я бы страстно желала подробнее развить эту тему, но леди Корделия действительно очень спешила.

– Простите, но мне нужно присматривать за детьми. По утверждению кухарки, Роуз выпила целую банку патоки, и ей, без сомнения, очень скоро должно стать нехорошо, а малыш Артур все утро пытается оседлать Бетани.

– А его светлость разве не проводит время со своими детьми? – спросила я. – В конце концов, сегодня воскресенье.

Ее тон был нарочито спокойным.

– Воскресенье у Амброуза – день уединения. Он избегает любого общения и проводит время у себя в комнатах, за чтением.

– Какое счастье, – заметила я, – для него.

Леди Корделия кивнула нам и вышла, а я с издевкой повернулась к Стокеру.

– Ух, коварные мужчины!

– В чем я виноват? – удивился он.

– Пока ни в чем, но ты единственный представитель своего пола, оказавшийся у меня под рукой, которого можно немного помучить. Получай тумаки за своих собратьев.

Он устроился в кресле напротив.

– А, понятно. Считаешь, что его светлость должен быть нянькой у собственных детей?

– Думаю, он должен больше участвовать в формировании их сознания, характера, а также в прививании им дисциплины. Почему этим должна заниматься бедная леди Корделия, выпасать их, как стадо упрямых овец? Леди Роуз – милое дитя и развита не по годам, но ее воспитание не должно полностью ложиться на плечи ее тетки.

– Ты застала Боклерков не в лучшем состоянии, – сказал он мне. – Леди К. всегда приходится непросто, если гувернантка подает в отставку.

– А чья это забота – нанимать гувернанток? Не сомневаюсь, что леди Корделии. Кто ведет хозяйство, управляет слугами, следит за образованием детей, занимается счетами? Леди Корделия. Кажется, его светлость без зазрения совести пользуется ее добротой.

Стокер запрокинул голову и рассмеялся.

– Если ты так думаешь, то не знаешь леди Корделию. Поверь мне, если бы она хотела, чтобы дела обстояли иначе, она бы этого добилась. Да, на ней лежит ответственность за все важные сферы жизни и здесь, в Бишопс-Фолли, и в корнуоллском имении. Как ты и сказала, она следит за воспитанием детей, хозяйством, счетами и, осмелюсь сказать, даже за самим лордом Розморраном. Но ее это вполне устраивает.

Я с возмущением фыркнула.

– Можешь этому верить, если это тебя утешит. Но я все же буду утверждать, что все это мешает ей в достижении ее истинных целей.

– Каких именно?

– Пока не знаю. Знаю только, что с ней мне не так скучно, как с другими дамами из моего окружения.

Он в задумчивости посмотрел на меня.

– Кажется, ты хочешь завести нового друга.

– Может быть. Очень приятно встретить еще одну умную и здравомыслящую женщину. Поверь мне, это не очень частое явление.

– И в этом ты винишь мой пол, – подытожил он.

– Ну а как иначе? Ведь именно мужчины угнетали женщин и не позволяли им получить хорошего образования; женщины были так погружены в домашние дела и младенцев, что у них не было сил даже голову поднять. Вы ставите нас на пьедесталы, укутываете в вату и кудахчете о том, что мы слишком хрупки и драгоценны для любой умственной работы, но при этом совершенно никого не волнует, что женщины в Йоркшире сами копают себе могилу, трудясь в угольных шахтах. А девушка на фабрике, которая буквально задыхается и умирает раньше времени от дурного воздуха? А жены, так изможденные постоянными родами, что умирают в тридцать лет? Нет, мой дорогой Стокер, твой пол держал бразды правления чересчур долго. И, осмелюсь предположить, вы не готовы сдавать свои позиции без борьбы.