фыркнуло, замотало башкой, а потом отвернуло в сторону. Сердце аспиранта радостно застучало, по телу прошла возбужденная дрожь.

«Помогло? Так, а теперь потихоньку отползаем…» — сказал он себе.

Извиваясь, как уж, он уполз за машину. Так, теперь человека и чудовище разделила груда металлолома, но Дику надо было пробраться к забору, который тянулся вдоль руин старинного особняка, выходившего фасадом к скверу. Однако туда ползти не меньше полусотни ярдов, да еще среди битого стекла, острых кусков железа и битого кирпича, зато когда доберешься… У забора было бетонное основание, а в нем виднелась дыра: человек на брюхе в нее протиснется, а чудище напорется на гнутые прутья решетки. Пожалуй, там можно и спрятаться. Поминутно озираясь, Дик торопливо пополз вперед.

Черт, не доглядел! Передняя часть тела неожиданно лишилась опоры, и, неловко взмахнув руками, Лайонхарт повалился… в глубокую яму на дороге. Острые камни больно врезались в живот и бока, загремели какие-то железяки, и аспирант невольно вскрикнул. Непроизвольная реакция оказалась быстрее разума. Мигом поняв, что натворил, Ричард со зла чуть не двинул себе в челюсть, но проку-то? Цербер кинулся к аспиранту, и рык его был подобен раскатам грома.

Обдирая в кровь пальцы, Дик выбрался из ямы, упал, расшиб колени так, что искры из глаз посыпались, но все равно как-то поднялся и бросился наутек. Никогда в жизни он так быстро не бегал, и казалось, что сердце вот-вот проломит грудь, умчавшись вдаль быстрее хозяина. Но куда спрятаться? Ричард хотел было юркнуть в особняк, но цербер оказался далеко не глуп, огромным прыжком очутившись у ворот. Его челюсти щелкнули, едва не ухватив беглеца за бок, и тот едва успел с истошным воплем кинуться в другую сторону. Лайонхарт очутился на разрушенном проспекте, по которому и пришел к злополучному скверу.

Стало еще хуже: ветер намел на асфальт песка, и местами образовались маленькие барханы, в которых вязли ноги. Приходилось оббегать вывороченные из проезжей части плиты, похожие воздетые в запрещающем жесте ладони, натыкаться на колючий кустарник. Спустя минут двадцать такой гонки Дик начал спотыкаться, всерьез опасаясь, что легкие сейчас лопнут и кровавыми кусками начнут вываливаться изо рта. Причем цербер, похоже, издевался над жертвой. Он бежал легкой рысью, не отставая, но и не пытаясь догнать. Может, искаженный неведомой силой организм твари не отличался выносливостью? Нет! Ведь стоило Ричарду дернуться в сторону переулка или какого-нибудь закутка, как преследователь черной молнией кидался наперерез. Лайонхарт шарахался от него, а цербер переходил на ту же ленивую походку.

Надо было что-то делать, ведь у Дика начинали подкашиваться ноги, голову пронзали иглы острой боли, а перед глазами вспыхивали огненные точки. Похоже еще немного — и он просто рухнет под ближайшим кустом. И почему он не занимался спортом, как советовала мать? Но стало бы ему легче, будь он хоть чемпионом мира по бегу? Ярдов через двести проспект кончался, а дальше шел почти голый склон холма. Скрыться там негде, да и церберу могло надоесть играться с жертвой, а потому добраться до леса шансов было мало. Лайонхарт в отчаянии поглядел по сторонам, и его взгляд упал на сильно просевший набок небоскреб. Тот самый, в окно которого Дик заглядывал по дороге к злополучной площади.

Собрав остатки сил, Ричард обезумевшим зайцем ринулся к темному провалу в стене здания. Справа среди груд камней и покореженных балок метнулась черная тень, а потом, немного обогнав человека, она совершила длинный прыжок. Цербер вырос рядом с импровизированным входом, нетерпеливо помахивая хвостом. В то же время откуда-то слева донесся тяжелый топот, будто оттуда приближался тяжелый голем. Вроде бы, краем глаза Лайонхарт увидел среди руин массивный силуэт, но не придал этому значения. За полгода блужданий по разрушенному миру он видал разных тварей и запомнил: если они далеко, просто не показывайся им на глаза. Другое дело — когда чудище рядом! Цербер даже не пытался нападать, он лишь стоял, широко расставив лапы, и облизывался — мол, иди сюда, мой ужин, не мучь себя пустой беготней!

«Ладно, так и сделаем!» — решил Дик, устремившись прямо на врага.

Глаза монстра изумленно расширились, и он даже попятился. Что такое: загнанная в угол мышь бросилась на кошку? Но потом цербер разинул пасть, и его пунцовый язык, усеянный мелкими шипами, метнулся к аспиранту, точно щупальце кальмара к рыбешке. Однако Дик этого и ждал!

«Получай!» — выкрикнул Лайонхарт, резким движением срывая и комкая плащ.

В его руках будто из ниоткуда возникла зажигалка, и по все еще вонявшей бензином ткани взвилось голубоватое пламя. Ричард изо всех сил швырнул плащ прямо в раззявленную пасть монстра! Огонь мгновенно охватил уродливую голову цербера, и тот с протяжным воем заметался из стороны в сторону, а потом упал, катаясь по земле. Обогнув тварь по широкой дуге, Дик влетел в здание. Он очутился в узкой комнате, больше похожей на щель между высоких стен. Чуть дальше разлилась клякса сплошной тьмы — проникавшие с улицы отсветы заката выхватывали из нее лишь отдельные предметы. Трубы, выступы, сеть покореженной арматуры, обрывки тросов. Аспирант, не сбавляя шагу, проскочил вестибюль и… едва удержался на краю обрыва! Сбитые его стоптанными кроссовками камешки заскакали по уступам, пока звук не утонул в легком скрипе ржавых тросов.

«Черт, тут какая-то шахта, как я мог забыть? — с досадой подумал Лайонхарт. Он оглянулся и увидел, что цербер, яростно тряся головой, поднялся на лапы. — Куда деваться теперь?»

Щелкнув зажигалкой, Лайонхарт попытался высветить стены шахты. Вроде бы налево шел узенький карниз, оканчивавшийся на небольшом уступчике. Что там, разглядеть было трудно, но как будто в нише просматривался черный прямоугольник. Дверь? Сзади донесся рык и грохот падающих камней. Цербер одним рывком пробился через довольно узкую дыру в вестибюль, обрушив часть стены! Его морду покрывали пятна сажи, мех на передней части тела обгорел и на языке уже вздулись волдыри, но взгляд твари буквально прожигал насквозь. Времени для колебаний не оставалось!

Тогда Дик шагнул на карниз, и в сторону метнулась какая-то гибкая тварь. Инстинктивно отдернув ногу, он почувствовал, что падает, и едва успел ухватиться за торчавшую из стены железяку. Пальцы пронзила острая боль, по запястью заструилось что-то теплое, но аспирант стерпел. Затаив дыхание, он быстро переставлял ноги, хватался руками за какие-то выступы. Стертые подошвы то и дело соскальзывали, один раз что-то больно ударило по большому пальцу, а другой прямо в лицо вылетела стайка насекомых. Сердце колотилось как бешеное, по спине градом катился пот, все тело пронзали стилеты боли,