Снова еду один. Ямы на дороге, засыпанные камнями, говорят о том, что идут какие-то ремонтные работы. Засыпка ям камнями очень хороша для грузовиков и внедорожников, но не для Веспы. Ее маленькие колеса с трудом пробираются по крупным камням. Продвигаюсь вперед медленно и осторожно, а в голове постепенно зарождается мысль, что не успею приехать в Букаву до наступления темноты. Надеюсь обнаружить на дороге человеческое присутствие, чтобы попроситься переночевать. Отвлекшись на грустные мысли, я оказываюсь в большой яме. Веспа испуганно подпрыгивает при каждой моей попытке увеличить скорость и заставить переднее колесо выскочить из щелей между камнями. Два раза ловко избегаю падения, но на третий раз – когда колесо застревает между тремя большими камнями – не помогают ни опыт, ни удача. Выкручиваю ручку газа, но бесполезно. Пробую проехать на первой скорости – мотор глохнет и повторяется вечная история: Веспа наклоняется влево и падает, а я ухитряюсь отпрыгнуть и удерживаюсь на ногах.

Солнце уже закатилось, и сумерки предвещают наступление темноты. Вокруг меня ни звука, лес погружен в какое-то ирреальное молчание. Пробую поднять Веспу, но она застряла между камней, наверное, надо бы снять часть багажа. Я оглядываюсь по сторонам в надежде увидеть кого-нибудь, чтобы попросить помощи, но потом убеждаю себя, что ждать ее бесполезно, потому что никто не поедет по этой дороге с наступлением вечера. Что делать? Ничего! Я ничего не могу сделать для продолжения путешествия.

Для меня начинается, может быть, самое драматическое испытание в жизни. Времени, чтобы поставить на ночь палатку, прежде чем лес поглотит тьма, всего ничего. Мной овладевает ужасная тревога. Руки заметно дрожат, и с трудом удается зажечь сигарету. Вокруг много сухого дерева, вид его вызывает детское и безрассудное желание развести костер – с ним я буду чувствовать себя менее одиноким. Подбираю с земли ветки и сваливаю их в кучу. С большим трудом и с помощью тряпки, смоченной в масле, удается зажечь огонь. Надо торопиться, с неминуемым приходом темноты на дорогу могут выйти звери и налетят тучи комаров. Усилием воли сбрасываю с себя тревогу, почти лишившую меня сил, и внушаю себе сохранять спокойствие и рассуждать трезво: в моем распоряжении всего четверть часа, чтобы снять багаж и поставить палатку. Надо действовать безошибочно, быстро и точно, как робот. Через десять минут палатка уже возвышается у левого края дороги, Веспа, облегченная от своей тяжелой ноши, стоит между палаткой и лесом. На дороге прыгают десятки обезьян, наблюдая за мной с расстояния метров в двадцать, а за моими плечами приближается – поклевывая насекомых на влажной земле – какая-то крупная птица, возможно, цапля. Быстро умываюсь и, стянув ботинки и брюки, облепленные грязью, складываю их в пластиковый пакет, который запихиваю в угол палатки.

Когда застегиваю молнию на палатке, сил хватает только на то, чтобы съесть ананас, купленный в Омбо, да ничего другого и нет. Мне надо поспать, надо спать! Обдумывая путешествие, я категорически отверг разбивку собственного лагеря из одной палатки из-за соображений безопасности и гигиены. Сейчас мне предстоит провести ночь в чаще леса и на территории, где еще слышится эхо неоконченной войны между государственными войсками и группками мятежников. Надо уснуть! Завтра с первыми лучами солнца я снова двинусь в путь и доберусь, наконец-то, до Букаву. Вытянувшись на спальнике, совершенно вымотанный морально и физически, отгоняю прочь крутящиеся в голове дурные мысли и безответственно уверенный в том, что ничего плохого не случится, закрываю глаза и жду, чтобы Морфей принял меня в своем царстве.

К десяти часам вечера, когда я забылся неглубоким и болезненным сном, что-то заставляет меня подскочить на моем ложе. Сажусь, чтобы встряхнуться и прийти в себя. Вдалеке, в нескольких километрах, какой-то ритмичный и глухой шум раскалывает тишину лесной ночи. Закрываю глаза и напрягаю слух, сам себе кажусь зверем, который в своей норе учуял внешнюю опасность и силится понять ее характер. Через несколько минут первоначальный шум преобразуется в треск, все более мощный, пока не становится похожим на грохот сотни бешено стреляющих автоматов. Время от времени шум прекращается, чтобы потом зазвучать еще сильней и ближе ко мне. Десятью минутами поздней я, наконец, понимаю, что это такое: едет большой грузовик.

Две мощных фары направляют свет на мою палатку. Грузовик останавливается в нескольких метрах от нее, мотор умолкает, и только грубые возбужденные голоса нарушают молчание ночи. Не знаю, что делать, я не в состоянии представить действительные намерения людей снаружи палатки, и у меня мало времени для принятия решения. То ли выйти из палатки, прихватив мачете и спрятав его за ногой, то ли появиться безоружным. Выбираю второе: думаю, что разумней позволить полностью себя ограбить, но спасти шкуру (в предположении, что люди в грузовике намерены причинить мне зло).

В некоторые моменты жизни, когда перед тобой непроницаемая неопределенность и рассудок не в состоянии принять решение, то «будь что будет» – лучшее напутствие, что можно дать себе. С колотящимся сердцем тяну вниз молнию палатки и выглядываю наружу, потом выбираюсь всем телом. Я в трусах, а на ногах – ботинки. Провозглашаю salut, les amis! Эти слова должны послужить успокаивающе для людей в грузовике и в то же время пробным шаром, чтобы прозондировать их намерения. Из грузовика, старого MAN семидесятых годов, вылезает десяток мужчин. Увидев меня, они перестают переговариваться, а на их лицах ясно читается откровенное удивление оказаться глубокой ночью перед mondele, стоящим в одних трусах.

Молодой человек в резиновых сапогах и ковбойской соломенной шляпе подходит ко мне и представляется именем Франсуа. Он спрашивает, что я делаю, встав лагерем на ночь в лесу, в этом месте дороги. Я рассказываю ему о своем путешествии, начавшемся семь месяцев назад, обо всех перипетиях, через какие пришлось пройти на пути сюда; об обысках и притеснениях со стороны агентов секретных служб и военных и, наконец, о падении. Молодой человек говорит, что я подвергаю себя серьезному риску, решив переночевать в лесу в этом месте. Отвечаю, что ничего не могу поделать, невозможно ехать ночью на Веспе по африканской дороге. Фраснуа предлагает оставить в помощь двух своих людей в обмен на 50 долларов. Отказываюсь от предложения: во-первых, у меня нет 50 долларов, а во-вторых, даже с помощью двух человек мне не преодолеть трудности дороги. Мой собеседник спрашивает, где я собираюсь остановиться в Букаву. Услышав, что я хочу поехать в миссию Отцов Савериани,