года и все эти годы был наполнен исключительно плодтворным и взаимовыгодным сотрудничеством, которое чуть не сместило начало Второй мировой войны в Европе на весну 1938 года и вообще, могло изменить судьбу мира в интересах СССР уже тогда (об этом во Второй книге).[284]

Очередным испытанием дружбы оказалась просьба в 1925 году Литовского министерства обороны в адрес Даницигского представительства УВО оказать содействие в обеспечении конфиденциальности при транспортировке двух подводных лодок из Германии. Заказ был успешно выполнен. С течение времени и изменением политического климата в Европе, Литва предложила дальнейшее взаимовыгодное сотрудничество перевести в плоскость перманентного внутриполитического напряжения в Восточной малопольше. Литовцы решили поддерживать деятельность украинских националистов как фактор дестабилизации внутреннего положения польского государства, помогая им финансово, пропагандистски и дипломатически. При этом с целью легализации этой деятельности в Ковно было создано «Литовско-украинское общество» (ЛУО) и в офисе ССЛ 20 января 1928 года прошло первое общее собрание. На нём был утверждён устав, а также избрано правление общества в составе: Р. Скипитис, М. Биржишка, В. Креве-Мицкявичюс, Й. Бартавичюс, В. Даудзвардас.

ЛУО развернула активную пропагандистскую деятельность: члены общества выступали с лекциями, организовывали концерты и митинги. События за кулисами «литовско-украинской дружбы» развивались не менее стремительно. В апреле 1928 г. на встрече в Берлине представители УВО и Ю. Пурицкис подтвердили раннюю договорённость о том, что украинцы будут передавать литовцам сведения о военно-политических планах Польши и передвижении польских частей в приграничной зоне. В мае 1928 года Е. Коновалец и его ближайший соратник В. Мартынец прибыли в Каунас. Здесь они не только приняли участие в праздничных мероприятиях по случаю юбилея независимости Литвы, но и провели встречи с Пурицкисом и Биржишкой, в ходе которых обсудили вопросы печати органа УВО «Сурма» (в том же году типография издания перебралась из Берлина в Каунас). Представительство И. Ревьюка продолжало функционировать и получало от литовских властей 3 400 лит в месяц из средств МИД и 2 600 лит из средств Союза стрелков. Из этих денег 2 000 лит оставалось «Бартовичу», как жалованье, а 4 000 лит пересылались Е. Петрушевичу.[285]

К этому следует добавить, что в 1929 г. Е. Коновалец, Р. Сушко, Е. Сеник получили литовское гражданство. По литовскому паспорту на фамилию Новак и был идентифицирован труп Е. Коновальца 17 мая 1938 года в г. Роттердаме. Установление отношений и плотная работа с литовцами явно не приближали Е. Коновальца к украинскому политическому олимпу, обрекая его на околопартийные интриги, прозябать и влачить жизнь политического эмигранта, что было не в характере «керманыча». Природный авантюризм, жажда власти и славы толкали его на поиски вариантов реализации в качестве нового украинского лидера. Возможно, такими же мыслями наполнялись служебные кабинеты Абвера, рассматривающие сценарии новой оккупации Украины, с использованием альтернативной петлюровцам – колонны бывших сечевых стрельцов во главе с Е. Коновальцем. Но, чтобы выстроить эту «колону» её необходимо было собрать из имеющих политических структур украинской эмиграции в Европе, предъявить и заинтересовать новым, национальным лозунгом, проектом, обрамлённым в некую святую идею, доступное для понимания, объяснить кто и зачем стоит во главе «колоны» и многие другие политические, организационные, технические, материальные и т. д. вопросы.

В таких условиях полковник Е. Коновалец, получив от Абвера указание о создании нового движения (партии), принялся за реализацию поставленной задачи и, недолго думая, решил её осуществить на базе молодёжных структур украинских диаспор Чехословакиии и Гали́ции, симпатизирующих его «прославленной» УВО. Актуальность создания нового политического движения в Европе, с использованием как базы украинский эмигрантский элемент, была продиктована одним желанием заменить ею правительственные структуры УНР, прежде всего в Гали́ции, рассматривающейся как главный плацдарм агрессии на Восток. К этому сложились все необходимые внутренние и внешние условия. В Гали́ции, с переменным успехом, но продолжала функционировать на нелегальном положении команда УВО во главе с Ю. Головинским, регулярно сотрясаемая предательством, провалами и резонансными судебными процессами. По этой причине были временно введены запреты на проведения «эксов» и террора в отношении польской администрации, о чём Е. Коновалец был персонально предупреждён со стороны Абвера. Немаловажным элементом внутреннего условия являлся фактор легального функционирования УНДО во главе с Д. Левицким и В. Палиевым, которая окончательно перешла под влияние УВО (последний неофициально являлся руководителем УВО в УНДО. Эту должность совмещал со статусом агента польской контрразведки, внедрённым в партию).[286]

Путём проведения разнообразной пропагандистской работы, вплоть до выдачи кредитов крестьянам в сёлах, популярность УНДО значительно превзошла все имеющиеся украинские политические объединения в Гали́ции. На предстоящих выборах в сейм страны она выставила 15 своих кандидатов. Данное обстоятельство позволяло Абверу и Е. Коновальцу рассчитывать на оппозиционную перспективу использования УНДО в политических процессах страны. Однако, возглавить партию полковник не мог так как обвинялся в руководстве террористической структурой УВО.

К внешним условиям следует отнести расширяющаяся политическая мода на фашизм и нацизм в среде молодого поколения Европы, разуверившегося в монархических и демократических идеях своих отцов и дедов. Национальный шовинизм наполнял смысл дальнейшего самообособления европейских наций перед лицом очередных экономических катаклизмов и ужасов военных противостояний. Десять лет безуспешных попыток политических деятелей Гали́ции бороться за национальную независимость ни к чему позитивному не привели. Наоборот, польская оккупация в условиях пилсудского санационного режима усугубляла социально-экономического положение этнических русинов (украинцев), нивелируя их устремления и чаяния к улучшению своего жизненного статуса. Поиски выхода из этого политического тупика и реализация национальных идей в структуре УВО также не находила своего удовлетворения. К тому же, военная команда по-прежнему никакой политической работы не проводила, а позиционировала себя как потенциальная платформа для разворачивания национальной армии в виртуальных условиях начавшейся освободительной борьбы против оккупантов.

Абвера как суррогатная мать украинских националистов

Совокупность этих факторов, а также приближающаяся агрессия на Восток сподвинула Абвер к объединению наиболее реваншистской, униженной и обделённой части украинской молодёжи в политическое объединени с целью возглавить эмиграционное, националистическое движение и явится национальным тараном в разрушении своего восточного врага – Польши. Для этого, на первом этапе, было принято решение о консолидации молодёжных структур националистов в некий союз для повышения политического веса в среде эмиграции. В результате задуманного 12 июля 1927 года в Праге состоялось учредительное собрание, принявшее устав Союза организаций украинских националистов (СОУН). Главный орган – Совет, возглавил Н. Сциборский. Устав националистов определял, что главной целью СОУН является «борьба за скорейшее восстановление независимого, соборного, национального украинского Государства, которое обеспечило бы благосостояние всех слоёв украинского народа». Задачей на ближайшее время являлось подготовка и проведение совещания в формате конференции или конгресса,