class="p1">Розынко А.Ф. (зам. нач. Артуправления РККА) на допросе 27 мая 1937 г. показал: «Как участник антисоветского военного заговора я был непосредственно связан с Ефимовым и Фельдманом и по их указаниям проводил вредительство в области артиллерийского вооружения РККА. Эти лица, т. е. Ефимов и Фельдман, были вдохновителями моей контрреволюционной деятельности. С их слов знаю, что в заговоре участвовали из руководящего командного состава РККА: Лонгва, Аппога, Петин и Фишман. Кто возглавлял военный заговор, я не знаю» (л. д. 237).

Александров Е.Г. (работник штаба дивизии): «В 1932 г., в бытность мою на службе в гор. Пскове, в штабе 56 сд на должности пом. нач. 1-й части, по указанию нач. химслужбы РККА Фишмана (быв. помощника командующего войсками ЛВО, со мною восстановил шпионскую связь прибывший из академии им. Фрунзе на должность начальника 1-й части того же штаба Семенов Михаил Степанович, быв. поручик царской армии, затем (он) служил в армии Колчака».

В начале предварительного следствия Фишман виновным себя признал и дал показания о том, что с 1925 г. являлся агентом разведки германского генерального штаба, а в 1935 г. Фельдманом Б.М. он был завербован в военно-фашистский заговор. Затем от этих показаний Фишман отказался и заявил, что дал их вынужденно, в результате применения к нему со стороны следователей мер физического и морального воздействия.

Приговор Военной коллегии Верховного суда СССР по делу Фишмана является неправильным и подлежит отмене по следующим основаниям.

Обинение Фишмана в причастности к эсеровской организации и проведении в ней активной деятельности по свержению существующего в СССР строя основано на признательных показаниях самого осужденного, данных им не предварительном следствии. Других доказательств о том, что Фишман, будучи эсером, проводил активную работу в этой организации до дня ареста, – в деле нет.

В своих жалобах Фишман утверждает, что в организации левых эсеров он состоял до 1920 г., затем порвал всякую связь с указанной организацией и в том же 1920 г. ЦК РКП(б) был принят в партию. О своем пребывании в эсеровской организации он не скрывал и указывал об этом в соответствующих документах. Никакой работы после того, как он вышел из партии левых эсеров, он, Фишман, не вел.

Однако, по принуждению следователя дал ложные, не соответствующие действительности, показания о своей якобы активной работе в партии левых эсеров до самого ареста, т. е. до 1937 г.

Правильность этих утверждений Фишмана подтверждается имеющимися в деле материалами:

– письмом Фишмана Я.М. о го выходе из партии левых эсеров, опубликованном в газете «Известия» от 4 декабря 1920 г. (№ 273), его автобиографией и др.

Таким образом, обвинение Фишмана в проведении им активной деятельности против Советского государства по заданию партии левых эсеров вплоть до 1937 г., никакими доказательствами не подтверждено.

Показания Фельдмана Б.М. о том, что от Тухачевского он имел задание вовлечь в заговор Фишмана, но не вовлек, являются неконкретными и не могут быть положены в основу для обвинения Фишмана в этом тяжком преступлении

К тому же следует добавить, что по делу Тухачевского Фишман не проходит. Тухачевский в своих показаниях среди участников заговора Фишмана не называл.

В силу этих обстоятельств показания осужденных Ефимова Н.А., которому известно об участии Фишмана в военно-фашистском заговоре со слов Тухачевского и Розынко А.Ф., назвавшего Фишмана участником заговора со слов Ефимова Н.А., вызывают серьезные сомнения в их правдоподобности и не являются полноценными доказательствами.

При этом необходимо отметить, что в судебном заседании при рассмотрении их дел, Ефимов и Розынко Фишмана не упоминали (осуждены Военной коллегией к ВМН, виновными в суде себя признали).

Либерман Г.Б. (31 мая 1940 г. осужден Военной коллегией заочно к 15 годам ИТЛ), давший показания в отношении антисоветской деятельности Фишмана, в жалобах категорически отрицает свою виновность и указывает, что в 1937 г. на первом же допросе он был зверски избит следователями Павловским и Шевелевым в Лефортовской тюрьме. Избиения его продолжались до тех пор, пока он под диктовку следователя не согласился написать «рассказ» о том, что он, Либерман, будучи участником военно-фашистской организации, изготовлял по указанию этой организации технические средства диверсии и террора для осуществления этих актов в Кремле.

Эти показания Либермана объективно подтверждаются тем, что в течение 1936 г. он никаких показаний о Фишмане не давал, а только после помещения его в Лефортовскую тюрьму такие показания о Фишмане дал в 1937 г. Правильность осуждения Либермана также вызывает сомнение. В связи с этим Главной военной прокуратурой производится проверка по его делу.

При таких обстоятельствах показания Либермана о Фишмане нельзя признать достоверными.

В процессе дополнительной проверки, проведенной в порядке ст. 273 УПК РСФСР, установлено, что Фишман Я.М. помощником командующего войсками ЛВО (Ленинградского военного округа. – Н.Ч.) в период 1928–1932 гг. не являлся и вообще в ЛВО он не служил. Таким образом, показания обвиняемого Александрова Е.Г., в которых идет речь о шпионской работе, проводимой Фишманом – бывшим помощником командующего войсками ЛВО, относятся не к обвиняемому по настоящему делу Фишману Якову Моисеевичу, а к другому лицу.

Кроме того, необходимо отметить, что Александров Е.Г. дал эти показания в начале следствия, а затем от них отказался и заявил, что он ни в чем не виновен (осужден 11 января 1940 г. Особым совещанием при НКВД СССР к 3 годам ИТЛ).

Обвинение Фишмана во вредительской деятельности и шпионаже было основано исключительно на показаниях самого осужденного. Никаких других объективных доказательств его виновности в этих преступлениях в деле также нет.

Будучи передопрошен 16 декабря 1954 г., Фишман показал:

«В течение шести дней мне абсолютно не давали спать, зверски избивали и подвергали самым кошмарным издевательствам. Доведенный до изнеможения, я в состоянии дурмана и полной невменяемости подписал это «признание», являющееся абсолютно ложным от начала до конца. После того, как я пришел в себя, я немедленно опроверг эти гнусные измышления, но был снова подвергнут самому зверскому и издевательскому обращению. В результате этого я был снова вынужден подписывать всякие лживые наговоры на себя и на других. В действительности я никогда участником какого бы то ни было заговора не был, никогда никакой вредительской и шпионской деятельностью не занимался».

По сообщению Управления кадров КГБ при Совете Министров СССР быв(шие) сотрудники НКВД СССР, проводившие следствие по делу Фишмана, из органов госбезопасности уволены, а некоторые из них арестованы за фальсификацию следственных дел.

3 декабря 1954 г. комиссией, созданной для проверки вредительской деятельности Фишмана в Химическом управлении до 1937 г., дано заключение, в котором полностью опровергается предъявленное Фишману обвинение во вредительской деятельности по химическому вооружению РККА.

После отбытия наказания Фишман занимается преподавательской деятельностью в высших учебных заведениях и характеризуется положительно.

Учитывая, что в процессе проверки вскрыты