— Не знаешь? А где мои картины, моя одежда, мои книги? Тоже не знаешь, женушка?

— Продала, — ответила Эвелин, даже не попытавшись солгать.

Какой смысл? Она схватила Филиппа за руку, чувствуя, что скоро не сможет дышать.

— Ты не имела на это права! — прорычал он. — Ты моя жена!

Он оттолкнул Эвелин так неожиданно, что она не удержалась и упала на пол. Женщина поднесла руку к разбитому лицу. Оставленные пальцами и ногтями Филиппа раны причиняли ей нестерпимую боль. Но она лишь разожгла ее гнев, прогнав прочь страх.

— У меня не было выбора, Филипп. Ты не оставил мне денег, а правительство заморозило все твои активы.

— Почему? Что ты им сказала? Разве ты не защищала меня, не уверяла всех в моей невиновности?

Эвелин посмотрела на мужа.

— Меня ни о чем не спрашивали. Никто не сомневался в твоей виновности. За тобой охотятся даже французы. Они придут сюда, Филипп, найдут тебя и повесят.

Глаза безумца на мгновение вспыхнули радостью, когда он схватил жену за плечи и поднял ее с пола.

— Ты ничего не знаешь! Я — друг императора!

— И враг короля!

Эвелин никогда не осмеливалась дерзить мужу, возражать ему. Но раз уж он все равно собирается ее убить, она не станет молчать.

— Где знамя? — в отчаянии заорал Филипп. Он вновь ударил Эвелин по лицу, и удар звоном отозвался в ее голове. — Ты должна была его видеть! Оно шелковое с вышитыми ангелами, Эвелин.

Ангелы.

Она вспомнила, что на шали, которой накрыл ее Синджон, тоже были ангелы. Нет, этого не может быть… Она отвернулась, но было поздно. Филипп шумно выдохнул.

— A-а, тебе все же что-то известно.

Эвелин покачала головой, но Филипп продолжал:

— Этот мужчина с тобой… Радерфорд… кто он?

— Н-никто, — запинаясь, ответила Эвелин. — Лакей.

— Лакей! — передразнил ее Филипп. — Красивый, молодой, мужественный! Он совсем не похож на слугу. Кем он тебе приходится, а, женушка? Зачем ты приехала во Францию? Ты искала меня и привезла его с собой, чтобы он меня убил? — Филипп приблизил свое лицо к лицу Эвелин и снова прижал ее к стене всем своим телом. — Но я жив, Эвелин, и не собираюсь умирать.

Эвелин охватило отвращение.

— Отпусти меня! — выкрикнула она и оттолкнула от себя мужа, но тот лишь расхохотался.

— Ты моя жена, Эвелин! Моя собственность! И я буду делать то, что захочу! Твой лакей научил тебя чему-то новому? Я удивлен. Ты никогда не любила секс.

Он схватил Эвелин за грудь и больно сжал — грубая, отвратительная пародия на ласки Синджона. Эвелин ощутила, как из ее горла рвется крик. Она попыталась сопротивляться, но Филипп прижимал ее к стене, лишая возможности не только двигаться, но и дышать. Слезы обожгли ее глаза, а тело охватила слабость. Филипп плотоядно посмеивался на ухо Эвелин, а его восставшая плоть упиралась в ее бедро.

— Так-то лучше. Можешь сопротивляться, если хочешь. Только это ничего не изменит. Ты помнишь, как это было у нас с тобой? Помнишь мои руки на своем теле? Сопротивляйся, Эвелин, я разрешаю.

Филипп рывком задрал подол платья и коленом развел в стороны ее ноги.

Эвелин охватила ярость. Теперь она знала, что такое любовь. Знала, как выглядят доброта и благородство. Она с силой ударила мужа в пах. Филипп заревел от боли, выругался, но не отпустил Эвелин. Она впилась в его лицо ногтями, но Филипп вывернул ей руку и заломил за спину. Боль оказалась настолько мучительной, что с губ Эвелин сорвался стон.

— Так-то лучше! — прошипел Филипп. — Продолжай стонать, Эвелин.

Он вновь вывернул ей руку, и все поплыло перед ее глазами. Когда Филипп попытался расстегнуть брюки, Эвелин вновь ударила его в пах. Только на этот раз сильнее. Она вложила в удар весь свой страх и отчаяние. Филипп упал на одно колено, и она побежала.

Синджон даже не дал коню остановиться и на полном ходу соскочил с него у входа в замок Эленуар. Экипаж стоял на подъездной аллее, и это лишний раз доказывало, что Эвелин здесь.

Синджон быстро взбежал по ступеням. Раздался женский крик, который тут же оборвался, и Синджон поспешил на звук, заглядывая в каждую разрушенную комнату на своем пути. Однако все они пустовали.

Внезапно из дверного проема справа от него появилась Эвелин. Она в ужасе бежала по коридору прямо на него.

— Эвелин! — с облегчением выдохнул Синджон и поймал любимую в свои объятия.

Ответ Эвелин потонул в грохоте выстрела. Синджон почувствовал, как пуля вошла в его тело, увидел, как расширились от испуга глаза Эвелин. Дыхание с шумом покинуло его легкие, и он рухнул на землю. Позади Эвелин стоял Филипп, сжимая в руке пистолет. Острая боль жгла подобно горячему испанскому солнцу. Филипп потащил Эвелин прочь от него.

— Синджон! — закричала женщина и протянула к нему руку, однако Филипп с силой ударил по ней рукояткой пистолета.

— Реншо! — Голос Синджона эхом пронесся по пустым комнатам замка и вернулся обратно. — У меня есть то, что тебе нужно. — Синджон вытащил из-за пазухи знамя, не обращая внимания на боль. — Меняю знамя на Эвелин.

Филипп ошеломленно смотрел на знамя, не выпуская руки Эвелин из своей. Ее губы кровоточили, лицо было покрыто кровоподтеками, а глаза напоминали наполненные ужасом озера. Синджон ободряюще улыбнулся, но Эвелин зарыдала, не веря, что он спасет ее и на этот раз. Реншо выхватил знамя из онемевших пальцев Синджона и отошел назад.

— Какая удача, — протянул он. — Я заполучу и то, и другое.

Филипп навел на Синджона второй пистолет.

— Нет! — закричала Эвелин, повиснув на муже.

Раздался треск, и пуля ударилась о стену рядом с головой Синджона. Брызнувшие во все стороны осколки кирпича оцарапали ему лицо.

— Французы уже идут сюда, Реншо.

Синджон удивился собственному спокойствию и тому, что говорил почти без усилий. Он не был уверен, что Филипп его слышит. Эвелин охнула то ли от боли, то ли от испуга, когда муж потащил ее прочь. Синджон изо всех сил боролся с подступающей со всех сторон темнотой. Комната закружилась и поплыла перед глазами. Он сунул руку под куртку и нащупал теплое влажное пятно. Кровь. Синджон не знал, насколько серьезна рана. В Испании ранения в грудь зачастую влекли за собой смерть. Но Синджон не мог пока умереть.

Потому что был нужен Эвелин.

Филипп потащил жену по крутой винтовой лестнице вверх, и Эвелин показалось, что он не знает, куда идет. Ступени внезапно закончились, и Эвелин, споткнувшись, упала на залитый солнцем пол древней башни.

За осыпавшимися зубцами виднелись утопавшие в зелени поля и леса. Филипп подтолкнул жену к самому краю, и она едва не упала вниз.