— Черт! — выругалась Нелли, глядя куда-то в сторону.

Рад проследил за ее взглядом, — японец, по-дальнозоркому далеко отнеся от глаз аппарат, рассматривал картинку, что отпечаталась у него на экране. Истощенно-тоскливое его лицо светилось улыбкой блаженства.

Нелли опустила руку к себе в сумочку, покопалась в ней, извлекла десять бат и отдала купюру старшему из детей.

— Подожди, ты что, я еще не щелкнул, — удивился Рад. Нелли, глянув в сторону японца, кивнула на него.

— Зато другой успел. Сфотографировал меня, черт!

— Ну и что? — Рад тоже снова посмотрел на японца. Японец, приложив руки к груди, все с той же улыбкой блаженства кланялся Нелли. — Пусть ему. Что ты так расстроилась?

Нелли ответила Раду негодующим взглядом. Детей возле нее уже не было. С тем же мастерством профессиональных магов, что и пожилой гид, получив заработанное, они уже растворились где-то на пространстве деревни, и без их венка ореол Елены Прекрасной вокруг нее погас окончательно.

— Тебе хочется, чтобы он со мной онанировал? Хочется, да? Для чего я ему еще?!

Раду показалось, у него вскипела кровь — таким внутренним жаром опахнуло его. Так горячо, так сильно ударило в голову, запульсировало в висках. Она пообещала ему себя. Прямо и откровенно. Даже не пообещала, а обязала его к близости с ней. Не тем, что произнесла «онанировать». Это, он теперь знал, было вполне в ее стиле. Как она произнесла — вот чем она обязывала. Она полагала его своим, мужчиной, которому имела право предъявить претензию, что он позволил покуситься на нее другому мужчине — неважно, настоящее было покушение или мнимое, — словно они уже были единой плотью и он был ответствен за нее как за женщину.

Он подошел к Нелли и протянул Дроновскую «Сони», так и оставшуюся неиспользованной.

— Что, отобрать у него аппарат? Разбить? Заставить сбросить кадр? Что желаешь?

Ход с насмешкой был верным. Негодование в ее взгляде дрогнуло — и улиткой, поспешно скрывающейся в своем домике, втянулось внутрь, сменившись полным благоволением.

— Ладно, — взяла она у него камеру. — Давай. Пусть живет. Но тогда ты точно должен подарить мне что-нибудь отсюда на память. Чтобы у меня были приятные ассоциации.

— Запросто, — сказал Рад. — Сапфиры в Таиланде дешевые?

Торговый ряд для деревни в два жилых дома был переполнен: шесть продавцов — трое с одной стороны, трое с другой. Видимо, сюда приходили торговать и из других мест. Девочка лет тринадцати торговала платками, шарфами, рубашками из тайского шелка домодельной выделки. Глубокая, похожая на отщепившийся от дерева кусок коры, морщинистая старуха предлагала разнообразные деревянные поделки — от кухонной утвари до лягушки с зубами, к которой прилагалась специальная лопаточка, неторопливое движение лопаточки по пасти заставляло лягушку издавать почти настоящее лягушачье кваканье. Две средних лет плотнотелые женщины стояли перед разложенными на кусках плотной материи ювелирными изделиями из серебра и самоцветов. Еще одна девочка была с лотками фруктов и каких-то самодельных сладостей, еще одна старуха, но не такая древняя, как с деревянными поделками, — с армией национальных кукол обоих полов, ярко и разноцветно одетых, с ярко расписанными лицами.

Сапфирами и изумрудами не пахло, но нефрита было вдостатке.

— Выбирай, — щедрым жестом обвел Рад торговый ряд, когда они прошли вдоль обоих прилавков. Цены были не просто низкие, а ниже плинтуса.

— Уже выбрано, ты не заметил? — ответила Нелли.

— Браслет? — спросил Рад.

Когда, обходя ряд, рассматривали украшения, она дольше всего крутила в руках изящный, тонкой работы серебряный браслет с прочеканенным национальным орнаментом, но положила его обратно на прилавок, ничего не сказав.

— Ну вот, теперь будет память, — со значением произнесла Нелли, надевая браслет на руку и ожидая, когда Рад расплатится.

Рад не ответил ей — словно не слышал.

Когда выходили из деревни, по тропе навстречу поднималась новая группа экскурсантов. Только в ней было не пять человек, а вдвое больше. Рад перехватил взгляд гида, каким тот смотрел на встречную группу. Взгляд гида был исполнен зависти. Бизнес конкурентов шел вдвое успешней.

Японец, только «тойота» тронулась, предпринял новую попытку заговорить с Нелли. Рад с Нелли оказались на сиденье за ним, японец обернулся и, словно не замечая Рада, глядя на Нелли своим изможденным тоскливым взглядом, произнес:

— Сейчас у нас катание на слонах. Вам не страшно?

— С другом, — вызывающе сказала Нелли, демонстративно кладя голову Раду на плечо, — мне ничего не страшно.

Японец посидел-посидел с повернутой назад головой, сидеть так долго было неудобно, и он, ничего больше не сказав, отвернулся.

* * *

Слоны, переступая морщинистыми столбами ног, покачивая из стороны в сторону такими же морщинистыми, как гофрированная труба, хоботами, толпились около большого многоствольного дерева, рядом с которым, в высоту их роста, был построен деревянный помост с ведущей на него крутой лестницей. Шеи у слонов были отягощены длинной, сложенной в несколько слоев, закрепленной одним из концов внизу на правой ноге, многопудовой железной цепью, свисавшей по обе стороны головы почти до коленного сустава. Наверное, это было сделано для того, чтобы ограничить им возможность движения головой. Погонщики с подогнутыми в коленях ногами сидели у слонов сразу за ушами, на затылочной части головы, и если бы слон вскинул голову вверх, вероятно, не удержались бы и скатились на землю. Закрепленные веревками двухместные деревянные сиденья на спинах слонов покоились на многослойной подушке из толстой дерюжной материи. Рад, подойдя к одному из слонов сбоку, попытался дотянуться до сиденья, но роста ему не хватило.

«Прошу!» — сделал сверху приглашающий жест погонщик, указывая на сиденье и следом заставляя слона притиснуться всей своей громадной тушей к помосту. Помост заскрипел, дерево, около которого он стоял, зашумело кроной. Помост был поставлен у дерева не просто так: если бы не оно, помост под натиском слоновьих тел долго бы не протянул.

— Прошу! Прошу! — озвучил его приглашение пожилой гид, подкрепляя свои слова призывными взмахами рук.

— Прошу, раз тебе со мной не страшно, — Рад взял Нелли под руку, повел ее к лестнице.

Они ощутили несоизмеримую с человеческой силу слона, только поднялись на помост. Слон, удерживаемый погонщиком на месте, терся о помост, отстранялся от него и снова наваливался, и когда он наваливался, помост ходил под ногами корабельной палубой.

— Рад, я боюсь! — вцепляясь в него, воскликнула Нелли.

— Со мной-то? — насмешливо проговорил Рад. Нелли посмотрела на него выразительным взглядом и ступила к краю помоста. Поддерживая ее, Рад помог Нелли встать ногой на рогожную подушку, она нагнулась, схватилась рукой за спинку сиденья, оттолкнулась ногой, остававшейся на помосте, зависла над сиденьем и, пробалансировав над ним, в конце концов оказалась на нем.