– Его нет. – Свет, который он привык видеть в ее глазах последние несколько месяцев, погас.

– Пошли, – сказал мужчина и потянул ее за дверь. Джиллиан тупо за ним следовала. Рука ее стала безвольной, как у ребенка. Линк схватил телефон и сунул его ей в руку, как только они спустились вниз. – Вызови Мейсона. Скажи, чтобы он приезжал немедленно. Мы найдем Форда. Я обещаю.

Джиллиан кивнула и начала набирать номер. Линк вернулся на веранду и увидел, что ее родители садились в темно-синий «Линкольн» в конце подъездной аллеи. Он бросился бежать.

Линк поравнялся с ними, прежде чем Марк Парриш успел развернуть машину. Схватившись за ручку дверцы со стороны водительского места, он распахнул ее и, сунув внутрь руку, вырвал ключ зажигания. Мать Джиллиан ударила его, оцарапав щеку длинными ногтями.

Линк схватил отца Джиллиан за воротник рубашки, чувствуя впервые в жизни способность убить человека голыми руками.

– Где он? Где ребенок?

На лице Марка отразилось подлинное недоумение.

– Рик сказал, что он спит наверху. Я не ходил туда проверять.

Линк ослабил свою хватку, и Марк закрыл дверцу, потирая шею.

– Его там нет. Был в доме кто-нибудь еще?

В лице Марка появилось раздражение.

– Нет, я клянусь. Но мы были на передней веранде. Кто-нибудь мог войти с черного хода и пробраться наверх.

Линк выпрямился и сунул в карман ключи.

– Их я оставлю у себя. Констебль Вебер едет сюда. Я полагаю, он предпочел бы, что ты не уходил далеко. Только не входи в дом. Джиллиан не хочет тебя видеть, а я могу тебя убить.

Марк пытался открыть дверцу, но Линк держал ее крепко.

– Ты не можешь меня здесь задерживать! Я ни в чем не виноват. Отдай мне эти чертовы ключи, сукин сын!

Линк взглянул мимо него, туда, где прижалась в углу мать Джиллиан. У нее был такой вид, что ее вот-вот стошнит.

– Не думаю. Полагаю, тебя нельзя арестовать за недосмотр за ребенком, но у тебя есть опыт общения с несовершеннолетними.

Марк побледнел.

– В этом штате она считалась совершеннолетней. Меня не в чем обвинять.

Линк снова схватил его за воротник.

– Кроме как в убийстве ее самой и ее неродившегося ребенка.

Марк снова распахнул дверцу. Губы его побелели.

– Это был твой ребенок! Ты убил ее, когда узнал, что она нашла себе настоящего мужчину вместо ублюдка шлюхи. Лорен решила, что пора ей подняться повыше.

Линк почувствовал, как его охватило бешенство, и удивился, что он его может контролировать. Может, потому, что думал сейчас не о себе. Его изумило, как спокойно он открыл дверцу и вытащил Марка из машины, затем Линк ударил его кулаком в лицо и почувствовал, что сломал палец об его челюсть. – Это тебе за Лорен, сволочь! – Линк снова размахнулся и ударил Марка по носу, услышав, как треснула под ударом кость, и почти не ощущая боли в собственном пальце. – А это за Джиллиан. Ты никогда не вступался за нее. Тебе было наплевать.

Линк отступил, тяжело дыша. Марк соскользнул по дверце машины на траву, кровь лилась у него из носа и губы. Он свирепо глядел на Линка, но не шевелился.

Линк повернулся уходить, сознавая, что не мог больше оставаться в присутствии этого человека: боялся его прикончить. Он нашел Джиллиан там, где оставил, с телефоном в одной руке и детским одеяльцем в другой.

– Ты дозвонилась Мейсону?

Джиллиан повесила трубку.

– Он сейчас приедет вместе с начальником полиции. – Голос ее словно доносился издалека.

– Ты думаешь, Рик не мог иметь отношения к исчезновению Форда?

– Нет. Он никогда такого не сделает. Я в этом уверена.

Джиллиан перебирала осыпавшиеся края одеяльца, руки ее дрожали.

– Это не одеяльце Форда. Оно было на веранде вместе с черепашьим яйцом. И я оставила его в бельевой. – Она взглянула на Линка влажными глазами: – Почему оно оказалось в его кроватке?

Линк нежно обнял ее за плечи:

– Я не знаю. Мы скажем об этом. Мейсону, когда он приедет.

– Дженни говорила, что кто-то приезжает забрать ребенка. Она сказала, «они приезжают забрать ребенка». О ком она говорила?

Линк заметил, что солнце садится, и прохладный ветерок уже подул ему в спину. Скоро стемнеет. Он поближе привлек к себе Джиллиан.

– Я не знаю. Хотя я не думаю, чтобы твои родители имели к этому какое-то отношение. Я не думаю, что они пошли бы на такой риск ради того, чтобы испортить тебе жизнь.

– Она мне не настоящая мать, – прошептала Джиллиан.

Линк погладил ее по голове.

– Я помогу тебе найти твою настоящую мать. Когда здесь все кончится, мы займемся этим вместе, но сначала найдем Форда. Мы его найдем – я обещаю.

Голова Джиллиан лежала у него на груди, и Линк почувствовал, как она кивнула. Несколько минут женщина молчала, он чувствовал, как Джиллиан все еще дергает за одеяльце. Затем он услышал за дверью смех Грейс, смягчивший атмосферу внутри. Женщина подняла голову.

– На чердаке у родителей было такое же. Я всегда думала, что оно мое. Но откуда у Дженни такое же?

Голова у него освежилась, и Линк снова ощутил легкий ветерок, словно подталкивающий его к двери. Вероятно, и Джиллиан это почувствовала, потому что отошла от него, подошла к двери, распахнула ее и вышла на заднюю веранду. Она пошла к мосткам, где Грейси и Рик играли с красными обручами, бросая их друг другу. Линк следил взглядом, как Грейс побрела по дюне за обручем, который она не сумела поймать. В ее походке было что-то знакомое. Линк вспомнил, как однажды уже заметил у нее выражение, напоминавшее ему кого-то, чью личность он никак не мог определить.

Джиллиан дотронулась до его руки:

– Ты тоже это видишь?

– Она напоминает мне кого-то, не могу понять кого именно. – Линк нахмурился и снова взглянул на пляж, где Рик и Грейс уже перестали играть и теперь тоже смотрели на них.

Грейси откинула волосы со лба обеими руками. Джиллиан взяла его за руку. В голосе у нее звучали слезы.

– Где Мейсон? Почему он так долго…

Джиллиан остановилась, и Линк проследил ее взгляд в направлении Грейси. Она впилась ногтями в его ладонь.

– Дженни, – сказала Джиллиан тихо. – Как ты думаешь, сколько Дженни лет?

– Не знаю – определенно не больше пятидесяти. А почему ты спрашиваешь? – Холодок снова пробежал у него по спине, как грозовой ветер перед вспышкой молнии.

– О боже, – прошептала она, стиснув ему руку и царапая ладонь, но он не ощущал боли. – О боже, – повторила женщина и осела на песок, наконец отпустив его руку и закрыв обеими руками лицо.