– Простите, – захлопал глазами Элг. – Это была женщина?

– Разумеется. Мне даже жаль, что сейчас у нас не Империя. У нас мало женщин во Флоте. Та – женщина, командир корабля, поняв, что шансов на выживание нет, отдала приказ на таран врага. Она носила фамилию фон Цорн-Шварценберг-Лоссберг. Ее муж, Райнер Лоссберг, был одним из лучших истребителей эпохи. Но это не имеет особого значения, это так, история. Важно то, что в Конфедерации имеется понятие «Устав военного времени». И его вводит в действие только Сенат.

– У вас нет верховного правителя? – изумился Элг. – Или я неправильно понял перевод… Как это? А кто же правит?

– А никто, – жестко усмехнулся Ланкастер. – Нам короли ни к чему. Мы избираем себе Сенат, который правит семь лет. Сенат принимает решения, которые едины для всех. И только Сенат может объявить войну, а значит, ввести в действие «Устав военного времени». И только по этому Уставу солдат обязан подчиняться командиру всегда и везде. Но сейчас Сенат войны не объявлял. И значит, любой из моих солдат и офицеров обязан подчиняться мне во всем – но если я отдам приказ, связанный с применением оружия в отношении гражданских лиц – ну может же генерал спятить, не так ли? – меня либо скрутят, либо застрелят. В данный момент Конфедерация находится в состоянии мира. Если я вызову с орбиты десантный дивизион и прикажу солдатам стрелять в вас, друзья мои – они этого делать не станут. Они выстрелят только тогда, если увидят у вас в руках оружие – ну, хотя бы ножики. А в противном случае они меня свинтят. И жить мне в славном санатории, где птички поют. Понимаете? Применение оружия, вот что важно! Я могу приказать солдату еще раз проверить системы личной защиты. Он вытянется и отрапортует: слушаюсь, ваша милость! Я могу погнать его с дубиной против раммахских клириков – и он ответит мне по Уставу и отмудохает их по полной программе. Но если я скажу ему: иди, стреляй в людей, которые в тебя не стреляют, а военного положения Конфедерации – нет! – он имеет полное право выстрелить в меня. Да, он этого не сделает. Он меня свяжет и сдаст санитару. А командование автоматически перейдет к моему заместителю.

– То есть вы хотите сказать, – медленно заговорил Элг, – что ваши солдаты могут проигнорировать ваш приказ?

Ланкастер выбросил в окно очередной окурок и потянулся за свежей сигаретой.

– Мы живем в разных мирах, – и его оскал показался Элгу страшным. – Ты видел моих солдат?! Они сломали бы твой мир за час. Мы воюем тысячу лет, мы видели таких врагов, от которых у тебя потечет из штанов. Что ты можешь знать о моих солдатах? Мои солдаты шли за мной потому, что верили в меня куда круче, чем ваши недоноски верят в Отцов… Они верили в то, что их командир не ошибется. И я не ошибался – и большинство из них вернулись домой.

– Но, опять-таки, это значит, что взять на себя командование моим отрядом вы, господин генерал, не готовы?

Элг смотрел ему прямо в глаза. Ланкастер медленно отклеил от подоконника обтянутую черной кожей задницу. Огоновский отчетливо услышал, как скрипнули его зубы.

– Я смогу дать ответ приблизительно через двое суток, – очень спокойно произнес гренадер. – Почему именно так? Ну, вы же, надеюсь, понимаете, что мы прилетели сюда не в гости к Осайе, а с некоей четко определенной целью, которая, кстати, не имеет ни малейшего отношения к местной политике. Соответственно, я должен испросить разрешения у своего непосредственного начальства. Если мне будет позволено принять участие в боевых действиях, я отвечу вам согласием. Если нет – останусь в роли консультанта.

Каннахан Уэнни тяжело вздохнул и принялся снимать карту со стены. Элг прошелся по комнате.

– Вы в любом случае должны остаться инкогнито, – сказал он, повернувшись к Ланкастеру, стоящему возле окна.

– Это маловероятно, – улыбнулся тот. – Слишком много свидетелей. Рано или поздно все это всплывет на свет, и тогда – зачем нам крупномасштабный скандал?

– Боюсь, господин генерал, что вы не совсем разбираетесь в наших реалиях, – покачал головой Элг. – Понимаете, ядерный заряд, – даже пусть только «грязный», нужен трандарским мятежникам не для того, чтобы устрашить население Раммаха. Нет… в Раммахе о взрыве в соседнем городе узнают только через несколько дней, а то и недель… хм, ну да. А вот в Хуско и Оламо – сразу, потому что Осайя не станет скрывать факт такого взрыва. Как раз наоборот, он тут же примется вопить о несчастье. Именно это им и нужно. Именно это, господин генерал! Они должны убедить правительства соседних стран в чрезвычайной серьезности своих возможностей. Потому что этот блеф даст им время на Раммах. Правительства же примутся заседать и оценивать опасность. Пока они будут тереть языками, Осайю подвесят за яйца, и все: тут же поднимется клир, особенно в Хуско, и не принять его требования светское правительство просто не сможет. Вы готовы к превращению Хуско в клерикальную деспотию? Учтите, в ближайшей политической перспективе это будет означать очень серьезную войну планетарного масштаба, остановить которую вам, быть может, и не удастся. А вы представляет себе, что такое бомбежки ядерных станций? Ваши технологии позволяют очистить от радиации половину планеты?

– Ты сгущаешь, – перебил его Брадден. – Север скорее пойдет по пути полной самоизоляции, чем отправит сюда хоть одну эскадрилью.

– Хорошо, пускай даже так! Но в таком случае вопрос все равно не снимается полностью, он только откладывается на неопределенный срок.

– Во всем этом есть какая-то «дырка», – раздался вдруг голос Огоновского. – Логическая неувязка…

– Что? – обернулся Элг, уже готовый дать отповедь Браддену. – Какая дырка?

Огоновский раздраженно пощелкал пальцами.

– Да мне все время чудится неувязка в их тактике. Ну, смотрите: ладно, господа, пусть со всей планеты соберется несколько тысяч сумасшедших авантюристов, готовых погибнуть за веру на чужой земле. Пусть их вожди смогут купить десантные суда, грузовики и даже вооружение. Но этих сил все равно не хватит для того, чтобы взять Раммах одним ударом, – а стоит им увязнуть, как в дело, вероятно, вмешается наш планетарный комиссар, располагающий немалой мощью: к слову сказать, войска, имеющиеся в его распоряжении на данный момент, даже численно превзойдут мятежников. У него два легиона на орбите: это не тайна… и если тут начнется серьезная резня, комиссар теоретически имеет право вмешаться. Я не знаю, как он поступит – но возможность у него есть. Либо вожди мятежа не понимают очевидного, либо они рассчитывают на что-то еще… на что? И, главное, что никак не идет у меня из головы: на хрена вся эта возня с реактором? Зачем им энергия?

– Это как раз просто!.. Ерунда! – хором заговорили Каннахан с Элгом.

– Что – ерунда? Реактор?

– Реактор нужен для того, чтобы в перспективе выйти на производство оружейного плутония, не думая о ядерных мощностях Хуско, – пояснил Элг, глубокомысленно закатывая глаза. – Или же для того, чтобы запустить какие-то заводы там, в Трандаре. Там ведь много чего осталось! Можно делать отравляющие газы, к примеру, а для всего этого нужно много энергии, и угольной электростанции уже не хватит.