Рука сама собой потянулась к листку. Я так и замерла над ним, впившись взглядом в символы.

Да, я могла встать и уйти. Или же остаться, чтобы выяснить все до конца. И задать вопрос, ответ на который я, кажется, уже знала.

— Что это? — Я развернула лист так, чтобы альв увидел написанное на нем.

— То, что должно было спасти брата, если бы я успел вывести формулу до конца.

— А… нельзя повернуть вспять преобразование? — Сказанное резануло слух, и я поспешила добавить: — Вернуть закаменевших к жизни возможно?

— Я хочу в это верить. Но любые попытки магического воздействия на окаменевших заканчивались тем, что статуи обращались в прах, рассыпались, превращаясь в песок и мелкую крошку.

«Умирали окончательно», — вынырнуло откуда-то из памяти. Словно я давным-давно слышала эту фразу, сказанную маминым голосом.

Так вот над чем работала эйра Эбигейл. И возможно, из-за этого ее и убили. Варлок сказал, все началось пятнадцать лет назад. И тринадцать из них — я сирота.

Слабо верилось в совпадение. И если маму убили из-за формулы, которая могла спасти тысячи жизней, то уйти, сделав вид, что ничего не было, — самое разумное. А потом просыпаться уже каждую ночь от кошмара. Зная, что за свою безопасность я заплатила жизнями детей, совесть не даст мне спать спокойно.

Альв понял мое молчание по-своему.

— Нари, — он осторожно забрал из моих рук листок, — это не твоя загадка…

Странно, он сказал «загадка», но мне почему-то послышалось «война».

— Да, не моя. Но так получилось, что именно я знаю на нее ответ. Подожди немного. Я сейчас…

Лишь зайдя к себе в комнату за папкой, я узрела в зеркале, в каком неприглядном виде была. Пламя, пощадившее мое тело, к моей рубашке и брюкам «пиетета не питало». Посему одежда скорее напоминала подпалины и дыры, между которыми сохранились островки целой ткани. Пришлось заменить ее на другие штаны и тонкий свитер.

Варлок, видимо, тоже посмотрелся в зеркало. Поскольку, когда я зашла к нему, прижимая к груди бумаги, он уже был в новых штанах и рубашке. Смотреть на него было непривычно: черные, коротко остриженные волосы и челка вместо русого хвостика, без очков, зато с рядом мелких колец на левом ухе. Я украдкой даже посчитала — шесть.

— Что? — настороженно уточнил Варлок.

— Пытаюсь привыкнуть к тебе в таком виде.

— А у меня чувство, что на меня смотрит таксидермист и размышляет, какими опилками начинить мою шкуру…

— Извини, но Вир мне был все же привычнее…

Альв нахмурился и, подняв руку, провернул на ней кольцо. Образ дрогнул и передо мной предстал Вир. Он щурился, как и всякий близорукий, оставшийся без очков.

— Так лучше? — хмуро уточнил альв.

Нет, оказывается, не лучше. Совсем. Теперь, когда я знала, что образ русоволосого Вира всего лишь маска… Однозначно не лучше.

— Нет. К внешности я привыкну. Главное, чтобы ты не вел себя, как озабоченный продлением рода чемпион…

— Например, как Стрела с твоей подругой Алекс? — невинно уточнил Варлок.

У этого альва помимо прочих достоинств был поразительный талант: бесить. Возможно, именно благодаря ему Варлок обзавелся и всеми остальными: ловкостью, быстротой реакции, умением мастерски сражаться. Ибо если ты язва от природы и по велению души, то или ты можешь постоять за себя, или ты труп. А убить Варлока за его ехидство, чую, хотели многие. Но пока в живых был альв, а вот его врагов мне встречать не доводилось.

Варлок вновь принял свой истинный облик и даже засучил рукава, обнажая предплечья, на которых тоже была вязь рун. Я взглянула на него и, подняв глаза к подкопченному потолку, вопросила мироздание:

— Интересно, где могла столько нагрешить, что небеса наказали меня такой остроухой язвой?

— А может, ниспослали за благодеяния?

Я прикинула, чем вчера мог закончиться танцевальный вечер, подогретый эликсиром истиной сути… и уверенно возразила:

— Нет, наказали. А теперь я покараю тебя! — с этими словами я протянула альву бумаги.

Спустя два часа мы с Варлоком, сталкиваясь лбами, все еще ползали по полу, раскладывая листки. И альв в полной мере ощутил, что про «покараю» я не шутила. Если у меня, истинного алхимика, мозги кипели, то что уж говорить о том, кто с формулами столкнулся лишь год назад? Как у него еще не распрямились извилины, а серое вещество не начало вытекать из ушей?

Объяснение, откуда у меня эти записи, я придумала вполне простое и логичное: тему дипломной по преобразованию крови мы с Алекс выбрали давно. Вот я и готовилась к ней чуть-чуть, помаленьку…

— Боюсь представить, что бывает, когда ты готовишься не чуть-чуть, а серьезно, — проворчал Варлок.

— То же, что и у тебя, когда ты решаешь сплести аркан подчинения для обережника, — парировала я.

Альв, прекрасно помнивший, насколько крепким было его плетение, видимо, проникся. И больше вопросов не задавал.

С формулой мы возились весь день, не отвлекаясь на крики домашних. Нас даже никто не побеспокоил. Наверняка решили, что мы уже ушли в университет.

Вечером, когда солнце окрасило багрянцем черепичные крыши окрестных домов, я распрямилась и посмотрела на дело наших рук. Больше ста листов, пожелтевших от времени и кипенно-белых, обгоревших и смятых, исписанных моим размашистым почерком или сдержанно-лаконичным альва, красовались повсюду. На полу, стенах, а парочка — на окне и двери. Но мы все же вывели ряд уравнений. Все они были промежуточными звеньями одной цепи, в конце которой — кольцевая формула, содержащая два кислотных остатка и включения металла.

— Дай мне бумагу и карандаш. — Я не глядя протянула руку, в которую Варлок вложил требуемое и твердую папку.

Я неотрывно смотрела на гармоничный хаос, царивший в комнате. А потом начала записывать итоговое уравнение, не опуская глаз на листок. Рука уверенно выводила символы. Указание последовательности реагентов, условий реакции… Итог уместился в двух строчках. Всего двух!

— Кажется, мы чего-то упускаем… — Я прикусила щеку, а потом решительно замотала головой: — Нет, нужен перерыв. Я на кухню.

Отдала Варлоку лист. Мне он больше был не нужен: все намертво впечаталось в память. Альв же остался в комнате. Правда, ненадолго. Спустя полминуты он уже стоял на пороге кухни. Впервые я видела его таким — не самоуверенным чемпионом, а… понятным. Ради того, чтобы спасти брата, он совершил невозможное. Стал победителем, добился того, что его пустили не только в империю, но и в библиотеку университета. Разобрался с половиной уравнения, меньше чем за год изучив то, на что другие тратят пять, а то и десять лет…

И снова возникла мысль, что я что-то упускаю. Вот только где? В выведенной формуле или…

— Держи свой кофе! — Я протянула кружку Варлоку.