– А если тебя попросить никому не говорить, что нас видел?

Мертвяк пошевелил челюстью, ставя ее на место – во время хохота она все же отвисла до самой груди. Он приподнял руку и потянулся к принцессе костлявыми пальцами. Я резко дернул его и сверкнул глазами, давая понять: еще движение – и отгрызу кисть.

Лицо нежити приняло покорный вид.

– Воля ваша, – произнес он почтительно.

– Вот и не говори, – радостно закончила Изабель и выпрямилась, сверкнув зеленым камнем в вырезе.

– Повинуюсь… – прошептал мертвяк.

Я нерешительно разжал пальцы и отпустил нежить, готовый в любую секунду запрыгнуть и разорвать, если вдруг увижу что‑нибудь подозрительное. Но мертвяк лишь встал, склонил голову перед Изабель и шатающейся походкой поплелся к сфере Ильвы.

– Что это сейчас было? – спросил я принцессу серьезно.

Та хлопает ресницами, подтягивая вырез камзола вверх. Взгляд растерянный, рыжие локоны спутались и неровными кольцами раскидались по плечам.

– Не знаю, – произнесла она тихо. – Просто всегда верила, что добротой можно добиться большего, чем насилием.

Стоявший неподвижно все это время Шамко шагнул вперед, сцепив перед собой пальцы, словно собирается молиться, и проговорил осторожно:

– Может, доброта и работает, но только не с нежитью.

Я кивнул, натягивая капюшон на место, и добавил:

– Не очень хочется соглашаться, но парень прав. Нежити чужды понятия доброты. Кроме того, мертвяк послушался тебя, как ручной пес. А, сама понимаешь…

Несколько секунд принцесса хлопала ресницами, быстро шевеля тонкими бровями. Даже крохотные морщинки появились от усердия. Не положено ей так сильно думать, а то лицо быстро состарится. Человеческие женщины крайне щепетильно относятся к молодости, едят всякую гадость, чтоб поддерживать фигуру, к ведьмам ходят за снадобьями для кожи. Не понимают, что морщины – показатель опыта.

Принцесса наконец закончила мыслить, васильковые глаза уставились на меня.

– Я ничего не знаю, – сердито произнесла она. – Вы сами все видели.

– То‑то и оно, – сказал я, устремив взгляд в глубину степи. – То‑то и оно.

Ополоумевший мертвяк толком ничего не сказал, но из его несвязных речей понял: гора Ир связана с каким‑то агатовым камнем, который стоит в охраняемом месте.

Мы наобум двинулись дальше. А я думал, что это за место, как туда попасть и кем может охраняться.

Небо окончательно затянулось тучами, степь заполнилась собственным голубоватым светом. Справа и слева идут все те же редкие деревья и кусты с мерцающими листьями. Сферы Ильвы – вдалеке. Теперь стараемся их обходить, потому что мертвяков под ними значительно увеличилось.

Светляков не видно, зато крошечных сияющих козявок, похожих на мошкару, – полно. Маленькая стайка снова закружилась вокруг Изабель, я одарил ее суровым взглядом. Принцесса поспешно замахала руками, разгоняя непрошеных гостей.

Ступаю бесшумно, зато принцесса и паренек топают, кажется, на всю округу. Ощущение, что слышно в Абергуде.

– Шамко, ты можешь шагать потише? – спросил я терпеливо.

– Я? – не понял парень.

– Нет, весенний медведь, – передразнил я. – Естественно, ты. Грохочешь, как лошадь по брусчатке. Сколько в тебе веса?

– Да пуда три, – ответил парень и начал наступать осторожней, с носка.

Я выглянул из‑под капюшона и окинул оценивающим взглядом худосочную фигуру. Угловатые плечи даже сквозь кожаный доспех видно, колени такие же, удивительно, как штаны не дырявят.

– Маловато, – произнес я. – Но если как следует отожраться, будет в самый раз. Только чтоб не салом обрастал, как часто любят люди, а мясом. И принцессе надо откормиться. Хоть и красива до одури, но тоже костлява.

Покосившись на Изабель, я удовлетворенно хмыкнул. Она потупила взгляд, лицо покраснело до самых ушей, но губы растянулись в улыбке.

– Как думаешь, – обратился я к пареньку, рассчитывая на его знания почти библиотекаря. – Кто охраняет этот агатовый камень? Не очень‑то хочется наткнуться на какую‑нибудь неведомую дрянь вроде роцеры.

Шамко оторвал на ходу лист травы и приблизил к глазам. Зрачки сместились к центру, придавая лицу глуповатое задумчивое выражение. Он несколько секунд на ходу таращился на растение, словно там начертаны невидимые буквы, затем кивнул и выбросил лист.

– Роцеры тут не живут, – произнес он протяжно. – Слишком сухо. А вот ледяная трава – скорее всего.

– Что за гадость? – спросил я, принюхиваясь к ночному воздуху.

Ветер поменялся, теперь дует сзади. Порыв принес слабый, едва заметный кислый запах. Охотники вышли на след, но еще слишком далеко, чтобы начинать беспокоиться. Но через несколько часов исход суток, а я все еще не добрался до проклятой горы.

– Как‑то читал, трава в Мертвой степи становится ледяной там, где хороводят фантомы, – сообщил Шамко. – Это все, что знаю.

– Ясно, – сказал я, чуть сдвинув капюшон назад.

Прохладный воздух проник под волосы и приятно остудил разгоряченную голову. За сутки пробежал серьезное расстояние. Бывало, преодолевал десятки верст, но размеренно и в охотку. А тут – гонка на выживание.

До ушей донесся далекий вой. Мои спутники не заметили, но по мне словно молнии пронеслись. Где‑то далеко охотится чужая стая. Кажется, где‑то за Мертвой степью.

Повинуясь древнему, как сама земля, инстинкту, я вскинул голову и издал ответный вой в самых высоких тонах, на какие способен. Такой звук различают только звери, и то не все.

Где‑то на задворках сознания тревожно задрожала мысль: могут обнаружить мертвяки. Но вой уже вырвался из глотки и полетел над Мертвой степью, как выпущенный на свободу орел.

Резкий рывок за край плаща прервал ночную песню, я с рычанием обернулся и увидел перепуганные глаза Шамко.

– Ты рехнулся?! – спросил он, заикаясь. – Мы в Центре Мертвой степи! Сейчас нежить из земли полезет!

С угрюмым рычанием я выдернул лацерну из пальцев паренька, тот отшатнулся, в глазах такой ужас, что еще немного – и окаменеет.

Несколько секунд прислушивался к звукам степи. Вроде все тихо, толпы мертвяков из земли не восстают, как предрекал парень, деревья не оживают, конец света не наступает. Пока.

Я потянул носом. Кислый запах стал сильнее, словно охотники, обнаружив нас, сели на лошадей и теперь мчат во весь опор. На секунду оторопел от самой идеи, но потом решил, поудивляюсь позже.

– Ну что, – сказал я с ухмылкой, облизывая пересохшие губы. – Бежим?

– Опять? – простонал парень.

– Снова, – ответил я, ухватив принцессу за талию.