– За весь тот год шнурки у тебя ни разу по-настоящему не развязались, потому что все время были завязаны на двойной, а то и на тройной узел.

– Полнейшая чушь!

София вздернула брови и подперла рукой подбородок, как профессор, поставивший перед аудиторией философский вопрос.

– Скажи-ка мне, где сейчас Джейн? – Фред посмотрел вперед и вниз. –   Вот! Что я говорила?! Ты поглядел на свои ноги. Тебе захотелось перешнуровать ботинки, а ботинок-то и нет. Ха! Это называется компульсия. Ты завязываешь шнурки, чтобы скрыть влюбленность.

– София, заткнись.

– А еще ты начинаешь больше улыбаться… Вообще-то это мило. Я тебя ни в чем не упрекаю. Джейн необыкновенная женщина. – Вместо ответа Фред только сглотнул. –   Вы поссорились, да? А теперь помирились? Я рада. Чем же она тебя обидела?

– Она сказала, что она Джейн Остен.

– Она действительно Джейн Остен, – ответила София и насторожилась, ожидая реакции.

Фред резко повернул к ней голову и снова скрестил руки.

– Не делай так, а то сигнализация опять сработает, – предупредила его сестра.

Он расплел руки и поерзал на постели.

– Что это за история?

– Джейн появилась из занавеса. – София невесело засмеялась. – Зрелище было эффектное. Жаль, ты пропустил.

– Ты с ума сошла, – сказал Фред.

– Вне всякого сомнения. Но от этого правда не перестает быть правдой.

– Что еще за занавес?

– Дело было за кулисами во время репетиции. Джейн возникла из ниоткуда. А потом ты с ней танцевал.

Фред кивнул и, помолчав, спросил:

– Сколько же ты выпила?

– Нисколько, – сказала София. – Единственное, что я тогда употребляла, – это углекислый газ из бумажного пакета. Нет, мне ничего не приснилось, и галлюцинаций у меня не было. К сожалению. Я, знаешь ли, предпочла бы не ломать голову над тем, как вернуть домой писательницу девятнадцатого века. Мне хватает того, что от меня ушел муж, а мой брат проводит смелые эксперименты с электричеством.

– Ты хоть понимаешь, насколько абсурдны твои слова?

– Более чем. Только, по-моему, ты тоже относишься к этой истории серьезней, чем хочешь показать. Сейчас ты делаешь вид, будто считаешь меня сумасшедшей, а вообще-то и сам знаешь, что она Джейн Остен. Просто бывает такая информация, которая переваривается не сразу.

Фред кивнул. После паузы он спросил:

– Почему ты мне раньше не сказала?

– «Джейн Остен материализовалась на моих глазах из праха…» О таком обычно не кричат, если не хотят примерить смирительную рубашку. Сейчас я говорю тебе это только потому, что ты явно на нее запал.

Фред открыл было рот, чтобы возразить, затем, видимо, передумал.

– Дай знать, когда осмыслишь то, о чем мы сейчас говорили, – сказала София. – Потому что это не все.

Фред поглядел на нее:

– Можешь продолжать.

– Давай пока отвлечемся от того, кто она. Ты к ней что-то чувствуешь?

Фред опять заерзал.

– Ох… – вздохнул он.

– Я знаю: между вами что-то уже произошло. Что именно, я не спрашиваю. Я спрашиваю, насколько у тебя к ней глубокие чувства.

– Хм…

Он посмотрел в окно.

– Учти, у вас мало времени.

Фред нахмурился:

– В смысле?

– Кем бы ты ее ни считал, она скоро исчезнет. Вернется в 1803 год. Ей нужно писать свои книги – это ее предназначение.

– Что? Я не… – пробормотал Фред, запинаясь. – Ладно, и когда?

– Как только она подаст сигнал. Я уже нашла способ вернуть ее домой. Мне помогал один милый юноша в кардигане, но руководила операцией все-таки я… В общем, скоро мы попрощаемся с Джейн. Если только…

– Что?

– Если только ты не убедишь ее остаться. – Фред вздохнул. София продолжила: – Наверняка ты был в своем репертуаре – сама глупость и само очарование, – так что у Джейн вполне могли возникнуть к тебе чувства. И все же я знаю, как вернуть ее домой, и она туда вернется, если ты ничего не предпримешь. Я бы не стала тревожить хрупкое зарождающееся чувство, но в данном случае, боюсь, потребуется дополнительный стимул.

– Что еще за стимул?

– У нее должна появиться причина, чтобы остаться.

– Мы же едва знаем друг друга, – возразил Фред.

– Понимаю. И при обычных обстоятельствах я не советовала бы тебе торопиться с демонстрацией чувств. Поспешность в таких делах почти всегда оборачивается сердечной драмой, да к тому же еще бумажной волокитой. Уж это я знаю по собственному опыту. Однако у вас сейчас не обычные обстоятельства. А Джейн не обычная женщина. Поэтому, если твои мысли и чувства двигаются в направлении любви, детей, счастливой жизни и смерти в один день, то советую как можно скорее озвучить свои намерения.

София вернулась на площадку, чувствуя себя на седьмом небе от счастья. Все складывалось как нельзя лучше: брат очнулся, режиссер прислал цветы. Как-нибудь при случае она его поблагодарит, ну а пока пусть он немного понервничает. Зайдя в звуковой павильон, София махнула рукой Дереку, который, увидев ее, как будто удивился.

– Вы уже вернулись? Так скоро? А чего с братом не остались?

– Все в порядке. Ему уже лучше, и он не один. Я ушла, чтобы не мешать. Мое появление вас огорчило?

– Нет, конечно, – сказал Дерек. – Идемте в вагончик.

Гример явно пытался поскорее увести Софию. Заметив, что он смотрит куда-то поверх ее плеча, она обернулась. У кофейного аппарата стояла Кортни, а рядом с Кортни стоял Джек, и его рука покоилась на ее заднице. Понять это можно было только одним-единственным образом: он взял ее за попу не случайно и не затем, чтобы отодвинуть с дороги, по которой несется машина. Он сделал это исключительно ради собственного удовольствия. Кортни прошептала что-то ему на ухо, он улыбнулся, и они поцеловались. В губы. София заморгала и принялась теребить сережку.

Было очевидно, что это не первый их поцелуй. В том, как Кортни привстала на цыпочки, а Джек наклонил голову, в том, как соединились их губы, ощущалась скоординированность, приобретенная опытом. Они уже много раз это делали, но еще не успели пресытиться. Пары целуются так, когда отношения на пике. София моргнула еще три раза и прикусила губу, надеясь, что никто не заметил.

– Мне очень жаль, миз Уэнтворт, – сказал Дерек.

Джек поцеловал Кортни так, как раньше целовал Софию: держа правую руку на ее попе и склонив голову влево. Она, София, думала, что эти детали исключительны и имеют отношение только к ней, а оказалось, это лишь механические движения, продиктованные костно-мышечному аппарату Джека его генами и одинаковые для всех женщин. София застыла: не каждый день видишь, как мужчина, которого ты целовала десять лет, целует другую. Не всем случается насладиться таким зрелищем, ей повезло.