Сходу ответить я не мог — задыхался. Пока переводил дыхание, чтобы заговорить, кто-то из окружения комдива сказал:

— Может, в горах остались?

Стоявшие рядом засмеялись.

— Я их вижу, — доложил артиллерийский наблюдатель, контролирующий обстановку в прицел, — возвращаются.

— Фу, — выдохнул генерал, — хорошо, что не остались. Встретьте и поприветствуйте союзников, — повернулся генерал к замначпо. — Александр, переведешь. Слышишь меня?

— Так точно, — ответил переводчик.

— Марченко, а мы пойдем к разведчикам.

— Есть.

Я шел за комдивом, думая лишь о том, чтобы не упасть наземь на глазах офицеров. Мышцы ног ломило от дикой боли.

— Здравствуйте, товарищи разведчики!

— Здравия желаем, товарищ генерал-майор.

Комдив с радушной улыбкой доброго и отзывчивого человека (склонность генерала к полноте делала его таковым), приложив руку к головному убору, властным голосом объявил:

— За проявленное мужество, выносливость, отличную горную подготовку личному составу разведгруппы объявляю благодарность.

— Служим Советскому Союзу, — дружно ответили разведчики.

— Вольно.

Комдив прошел вдоль разведчиков, каждому пожав руку, сказал слова благодарности. Было очень приятно в эти минуты душевных эмоций. В голове каждого из нас стучало: командир дивизии нами гордится! Очень почетно.

Генерал Рябченко уехал. Проверив оружие, снаряжение, мы убыли к машинам и вскоре прибыли в лагерь. Афганский спецназ, как потом мне рассказали, появился минут через сорок после нашего отъезда, так и не добравшись до вершины горы, определенной условиями соревнований. В лагере я, молча, пожал руки разведчикам. Никто, кроме нас!

— Отдыхайте, ребята, всем спасибо. Сергей, одного на охрану. Я у себя, немного посплю.

— Понял, товарищ лейтенант. Разойдись.

Разведка дивизии всегда была первой и гордилась успешным выполнением не только боевых, но и всех внезапно возникающих задач повседневной деятельности. А задачи не заставили себя ждать. Они появлялись днем и ночью — от максимально опасных по содержанию до деликатных по изящности, имевших свои особенности. Всегда, где бы мы ни были, чтобы мы ни делали, если поступала команда «Вперед», в кратчайшие сроки разведывательная группа действовала по самому жесткому сценарию развития событий. У меня как у командира разведчиков выработалась независимая от всех других реакция организма на внезапное выполнение действий, поставленных командованием дивизии.

Отмечаю в лучшую сторону всех своих разведчиков, бывших со мной на боевых заданиях. Я гордился ими всегда и во все времена! Если бы не они, о разведке нашей дивизии говорили бы совсем по-иному. В труднейших условиях боевой действительности мы выполняли боевые задачи и, слава Богу (а я убежденный атеист), пока без потерь. За то, что мы уже сделали в боевой работе, каждый из моих разведчиков достоин памятника у себя на Родине. Они это заслужили самоотверженным трудом во благо Родины, пославшей их на тяжелейшие испытания войной. Мы еще не знали, что это только начало — будущее будет еще более кровавым и жестоким на всем протяжении афганской войны.

Рейдом в провинцию Вардак командование армии рассчитывало привлечь на свою сторону часть населения. Но хлеб, мука, другие продукты питания, переданные местному населению знаком доброй, мирной воли, не только не сыграли положительной роли, а позволили боевикам совершить нападение. Можно ли назвать людьми тех, кто кусает руку, дающую помощь? Животные, как мы знаем, и те не нападают на людей, которые их кормят. За совершенный поступок душманы подлежали уничтожению, как бешеные афганские шакалы. Гвардии капитан Литош, командир разведывательной роты 350-го парашютно-десантного полка, со своими разведчиками прочесывал ближайшие горы. Гаубичная и реактивная артиллерия подготовила данные для стрельбы по разведанным нами опорным пунктам противника и периодически вела беспокоящий огонь по его позициям. В один из напряженных боевых будней командир дивизии поставил мне отдельную боевую задачу…

Она была обычной и на первый взгляд ничем не отличалась от всех тех, которые мы выполняли в последнее время. Суть ее заключалась в следующем: выдвинуться в район узкой долины, расположенной восточней Бехсуда для проведения поисковых и засадных действий по обнаружению и уничтожению противника, подходящего со стороны горного хребта Баба, кишлаков Гардандеваль, Джалиль. Серьезность поставленной задачи не вызывала сомнений: противник в районе боевых действий был озлоблен еще на правительство Амина, а теперь и на новое, поддержанное советским воинским контингентом. Всего год назад уезд прочесали армейские части афганской армии, по нему нанесла удар артиллерия — вокруг видны кишлаки, разбитые бомбоштурмовыми ударами авиации, в результате которых погибло мирное население. Через год в страну вошли войска советского государства и вот сейчас пытаются войти в контакт с жителями пострадавшего района. Но «шурави» все равно враги. Наши гуманитарные акции доброй воли для них неприемлемы. Психологию местного населения мы начинаем понимать в ходе допросов пленных, бесед с дехканами через Сафарова и Баравкова, владевших местным диалектом.

Линию боевого охранения прошли скрытно, удаляясь от лагеря по пересеченной равнине. Мы, разведчики, став слугами тьмы, ушли в ночь и потерялись в ее тени за линией боевого охранения. Углубившись в долину, размытую сезоном дождей, прошли мимо дорог, идущих с Гильменда, водной артерии, вдоль которой расположилась большая кишлачная зона и не менее серьезная «зеленка».

Километров через пять вышли к довольно широкому оврагу, уходившему в узкую долину, заросшую проклятой «зеленкой». «Зеленка» упиралась в кишлачный массив, создавая, таким образом, естественный оборонительный рубеж жилого сектора. Ускоренным шагом спустились ниже уровня края оврага, чтобы контролировать кусочек открытого пространства левее от нас по ходу движения. Овраг, расширяя границы перед садами, оказался заросшим внизу высокой травой, похожей на камышник русских озер. Он был выше человеческого роста, что позволяло нам предельно скрытое выдвижение к объектам нашего интереса. Тем не менее, я понимал, что и «духи» могут использовать его для решения против нас точно таких же задач. Недавняя «отповедь» им огнем артиллерии, думаю, научила их более внимательному отношению к тактике действий против войсковой группировки «шурави». Продолжая втягиваться в «духовскую» зону, я несколько раз оглядывался назад, прикидывая пути отхода в случае внезапной встречи с противником.

— Ивонин, — шепчу старшему дозорному, — различаешь хмызник на дне оврага?

— Так точно.

— Следуешь с Сокуровым по условной линии водослива с задачей разведки маршрута. Вникай и слушай ночь. Чуть что — связывай противника боем и самостоятельно уходи к лагерю.

— Понял, товарищ лейтенант, а не блуданем в камыше?

— Ё… Полярную звезду видишь?