Сейчас сижу, проверяю платежи за день и слушаю мельком телик – по Интернету. Промелькнула знакомая фамилия… я прислушался.

Оба‑на…

По соглашению между крупнейшими фракциями демократов и национал‑демократов пост спикера Государственной думы занял представитель национальных демократов Константин Ющук.

О так…

Удивительная штука – жизнь…

Москва, Россия18 июня 2018 года

Со смертью Куликова в партии начались тектонические изменения. Тектонические – я их так называю, потому что они подземные. Сверху вроде все нормально, но напряжение буквально витает в воздухе…

Назначение Ющука на третью в государстве должность председателя Госдумы вызвало новую волну исхода из партии в коридоры Госдумы. На место тех, кто ушел, приходили совсем другие люди. И если бы я увидел их изначально, когда только договаривались, меня бы в этой партии не было.

И еще меня не покидала одна нехорошая мысль. Дело в том, что до двенадцатого не было и речи о том, чтобы Ющук шел спикером. Я все‑таки слышал, какие разговоры идут, он готовился к роли лидера ключевой оппозиционной фракции. Но после смерти Куликова и договорились о «широкой коалиции» подозрительно быстро, и Ющук получил неожиданно для всех пост председателя Госдумы – третий в стране.

И возникает вопрос – может, был кто‑то, кто упорно не хотел видеть на посту председателя Госдумы Куликова, но согласен был с Ющуком? Или, может быть, у кого‑то родилась мысль, когда договорились о том, что третья по значению должность в государстве уходит оппозиции, – что он и сам неплохо бы смотрелся на этом месте?

Или, может быть, демократы поставили условие – Куликова не должно быть, разбирайтесь сами как хотите? Вот и разобрались, как умели…

Поиски в Интернете лишь усилили подозрения – я узнал, что, оказывается, между Куликовым и Бельским был личный конфликт. И связано это было с тем, что, когда Бельского выгоняли из «Яблока», наиболее активным гонителем был Куликов, тогда претендовавший на пост лидера фракции, а потом – чем черт не шутит – и партии. Смешно… Бельского исключали из «Яблока» за правый уклон и связи с националистами – а теперь он резко сместился влево, к демократам, а гнавший его «демократ» Куликов, наоборот, сместился резко вправо, к национал‑демократам. Получается, они поменялись местами. И все это было бы смешно, если бы уже отчетливо не попахивало гарью и кровью…

Новым организатором партии стал Гелий Иванович Золотько, среднего роста, носатый, с ранней сединой и одетый вместо костюма в неопрятный, мешковатый свитер. Пробежавшись немного по Интернету, я ничего про него не нашел – ничего, что не относилось бы к обычной политической болтовне. Конечно, знаю я пока мало, но… шифроваться ребята умеют, к публичности не особо стремятся. Это – факт.

В отличие от Ющука он не вставал, не приветствовал собеседника и не улыбался. Я таких тоже видел… и не раз.

И то слева, то справа на штатских плечах

Проступают погоны, погоны, погоны.

Он попросил меня рассказать о себе и оборвал уже на второй минуте:

– Интересно…

Золотько смотрел на меня поверх очков и был в этот момент очень похож на адвоката Генри Резника. Почти один в один…

– Вы обходите стороной конец девяностых и начало нулевых. Почему?

– Да там и не было ничего интересного, Гелий Иванович…

– Ну, это как сказать. Товарищ полковник Бердичев, наверное, думает иначе…

Мы мерились взглядами – потом Золотько поднял руку.

– Не надо, Александр Иванович, не надо. Бердичев – дело прошлое для всех, он похоронен как герой, и этого достаточно. Выносить сор из избы невыгодно ни мне, ни вам, ни кому‑либо еще. Замели следы грамотно, спрятались хорошо, это я признаю. Меня и не интересуете ни полковник, ни вы, это дело прошлое. Посмотрите, что сейчас делается… решать надо сегодняшние проблемы, а не копаться в прошлом. Согласны?

– Допустим.

– У меня к вам два предложения. Догадываетесь, какие?

– Нет.

– Первое – вы член партии. Помощник Бобенкова. Судя по всему – ближайший помощник, доверенное лицо. Поработали во Владимирской области вы отлично – но вы должны знать один нюанс. Бобенков – не наш человек. Непартийный. Это бизнесмен, ему нужен был депутатский мандат, нам – тот, кто мог бы профинансировать кампанию за счет своих собственных средств. Признаться, мы не ожидали победы на Владимирщине, но раз так вышло…

Золотько комически развел руками, но взгляд у него оставался серьезным и цепким.

– Теперь перед нами встает проблема: человек, который до конца не наш, прошел от нашего имени в Государственную думу. Его деятельность может дискредитировать нашу партию в глазах избирателей и привести к… печальным результатам на выборах следующих. Что мы должны сделать? Правильно. Мы должны помочь товарищу Бобенкову освоиться в незнакомой для него роли. Помочь, посоветовать. Не дать небольшим ошибкам превратиться в непоправимые. Понимаете, о чем я?

– Ну… в общем, понимаю.

– Вот и хорошо. Рядом с депутатом Бобенковым должен быть человек, которому доверяем и мы, и депутат Бобенков.

Я кашлянул.

– Доверие… оно дорого стоит…

Золотько достал из визитницы свою карточку, начертал сумму и перебросил мне.

– Пойдет?

– В месяц?

– Да.

– Вполне.

– Пойдет… Вот и отлично. Карточку сохраните, пойдете с ней в кассу, за первый месяц получите авансом – это первое. И второе.

Через несколько дней я все рассказал Бобенкову…

Почему? Потому что есть вещи, которые позволять себе нельзя. Предательство – одно из них. Работать на человека и одновременно стучать на него… это попахивает мерзостным запашком прошлого, которое еще долго будет с нами. То, что мы творили в двадцатых, в тридцатых, в сороковых, – оно до сих пор с нами. Работать – и стучать. Глядеть в глаза – и стучать. Брать деньги – и стучать.

Ты слышишь, друг,

Знакомый звук:

Стук‑стук, стук‑стук…

Стук‑стук, стук‑стук…

Бобенков был тоже любителем оружия, но он был спортивным стрелком, занимался спортингом. Именно стрельбище я и выбрал тем местом, где рассказать шефу о Золотько и его заходах. Просто потому, что грохота выстрелов не выдерживает прослушка. И на воздухе организовать качественное прослушивание намного сложнее, чем в помещении…

Бобенков молча смотрел на меня с минуту, потом поинтересовался:

– А чего не согласился?

– Я согласился.

– А чего рассказал?

– Потому что не могу жить в дерьме…