— В чем дело? — спросила Мелани. И тотчас добавила: — Все еще он?

Анна вздохнула.

— И да, и нет. Да. Но я здесь не поэтому. — И вновь ей в голову пришла мимолетная мысль или, скорее, надежда. — Хотя все может быть…

— Объясни.

— У меня диагностировали рак груди. — Она впервые произнесла эти слова вслух.

Они прозвучали как бомба, как брошенная перчатка, как смертный приговор. Ей хотелось противостоять им, быть сильной, но груз был слишком тяжел.

Выражение лица Мелани не изменилось. Ноль реакции. Ни удивления, ни сочувствия. Не то что та тошнотворная чирлидерша в офисе доктора Фрейзера.

— Тебе известны подробности?

— Инвазивный лобулярный рак правой груди. Растет медленно. Первая стадия. Менее двух сантиметров.

Говоря это, Шварцман полезла в сумочку и вытащила результаты обследования, полученные от доктора Фрейзера. Мелани прочла их, пару раз перелистав страницы обратно.

— Как, по-твоему, он реальный?

Мелани нахмурилась.

— Реальный? Что ты имеешь в виду?

— То, что вдруг здесь что-то неправильно?

Мелани перечитала страницы.

— На первый взгляд все как обычно… — Она сделала большие глаза. — Ты думаешь, он мог…

Анна ничего не сказала.

— Но как он мог получить доступ к твоей медицинской карте?

— А как он нашел меня в том баре в Сиэтле?

— Я не знаю… Сфальсифицировать запись означало бы подменить твои результаты чужой маммографией и биопсией. Такое вряд ли возможно. — Мелани разложила на столе фотокопии. — Но кто знает…

Она внимательно изучила снимки.

— Я могу сделать тебе маммографию. С биопсией сложнее. Мы могли бы сравнить снимки твоей груди. Грудь — она как отпечатки пальцев. Двух одинаковых нет. Просто я не знаю, сможем ли мы провести хорошее сравнение, используя эти распечатки.

Шварцман полезла в сумочку и нашла флэшку с цифровыми снимками.

— Здесь снимки.

Мелани развернула стул, встала и быстро подошла к двери. Чуть приоткрыла ее и на секунду вышла.

— Анжела, попросите доктора Томаса проверить, свободен ли кабинет номер четыре? — раздался ее голос из коридора. — Он сказал, что его пациент отменил консультацию. После чего сделайте снимки новой пациентки. И пусть Пэтти принесет мне с моего стола компьютер, хорошо?

Шварцман вздохнула. Мелани, между тем, вернулась в смотровой кабинет и схватила со стола медицинскую карту. Снова сев, открыла ее, вытащила из кармана халата ручку и левой рукой начала выводить знакомые каракули. Наблюдая за ней, Анна почувствовала себя уставшей. Сколько лет прошло с тех пор, когда она впервые высмеяла Мелани за то, как странно та держит ручку? Как мало изменилась за эти годы ее собственная жизнь…

Мелани вместе с креслом перекатилась к ней.

— Послушай, мне нужно осмотреть парочку пациентов. А тем временем Анжела сделает тебе новую маммографию. И после этого мы проверим и убедимся, что грудь с опухолью на самом деле твоя.

— Спасибо, Мел.

Мелани кивнула, словно в этом не было ничего особенного, словно подруги только и делали, что вновь давали о себе знать спустя кучу времени, чтобы проверить сфальсифицированную маммографию.

— Я ввожу их под именем, которое ты оставила — Кейт Виктор, — поэтому, когда Анжела попросит тебя назвать имя, используй его. И еще: твой день рождения сегодня, в 1979 году. Я вернусь, как только освобожусь.

Во время маммографии Шварцман закрыла глаза, не желая поддаваться искушению посмотреть на изображения. Возможно, она могла бы сравнить их сама, но ей не хотелось играть в угадайку. Зачем тратить последние минуты на переживания?

Здесь, с Мелани, она могла снять с себя ответственность. Здесь она в безопасности.

С того момента, когда Анжела забрала ее из смотровой комнаты и отвела в офис Мелани, прошло почти два часа. Прежде чем сесть, Анна посмотрела на фотографии на столе. Двое белокурых малышей — мальчики — и девочка лет четырех с рыжими волосами и веснушками. Еще одно фото — Мелани с высоким блондином. Тот самый Карл. Рядом была фотография всей семьи в каноэ, на озере. Дети в объемистых спасательных жилетах.

Жизнь, о какой когда-то мечтала она сама и о какой вот уже много лет не осмеливалась даже думать…

Увидев глаза вошедшей в кабинет Мелани, Анна сразу же все поняла. Ее старая подруга тем временем сняла халат и осталась в великолепной красной блузке и черной юбке. Когда же Мелани выдвинула стул и села, последние сомнения отпали.

— У меня рак груди, — сказала Шварцман, избавляя подругу от необходимости сообщать худшее.

— Да. — Мелани нажала на клавиатуре кнопку и повернула монитор так, чтобы Анна могла видеть. Два скана рядом. — Этот снимок из кабинета твоего врача, доктора Хан. Она указала на левый. — А этот сегодняшний.

Не считая небольшого участка, который, как знала Шварцман, получился после биопсии, два снимка были идентичны.

— Может быть, он подменил результаты биопсии? Может, у меня что-нибудь безобидное?

— Я позвонила доктору Фрейзеру.

— Что?

— Ты подписала согласие, дающее мне право поговорить с ним, — твердо сказала Мелани, положив руку на папку на своем столе. — Я не хотела приходить сюда, не будучи уверена.

— И?..

— Ты должна знать, с чем имеешь дело, — продолжила Мелани. — Он это или не он, я должна была знать правду. И позвонила.

Шварцман выдохнула.

— А ты точно знаешь?

Мелани встала, обошла стол и села в кресло рядом с Анной.

— Он сверил снимки образцов, которые сделал, с теми, которые получил из лаборатории. Они идентичны. Это твои результаты. — Мелани протянула руку, чтобы коснуться ее руки. — У тебя рак.

Вся энергия, которую Анна потратила на то, чтобы оставаться сильной и крепко держаться за надежду, мгновенно улетучилась. Осталась лишь пустая оболочка. Как и годы назад, Мелани это почувствовала. Она обняла ее, а Шварцман, в свою очередь, позволила себе опереться на свою старую подругу.

Она не думала о следующих шагах, о том, как выйдет отсюда, о раке или о Спенсере. На несколько минут она позволила себе развалиться на мелкие части.

Сан-Франциско, Калифорния

Хэл держал телефон в заднем кармане, в надежде на то, что тот зазвонит. Все утро он ощущал фантомные вибрации, но, вытащив телефон, не обнаруживал ни звонка, ни текстового сообщения. Ни от Шварцман, ни из больницы, где лежал Мэйси. Он не спал с пяти, просмотрел за тремя чашками кофе все свои записи и сделал последний звонок школьным друзьям Сары Фельд.