— Больной ублюдок! — не выдержала серебряноволосая чародейка. — Опусти эти нездоровые детали, Сар. Мне противно слушать бред этого сбрендившего охотника на дриад.

Странник послушался, но все равно продолжил читать, но теперь про себя.

Охотников на дриад в Неймерии было не меньше, чем гномов в Городе Гор. Охотниками становились люди, чьих сыновей или дочерей выкрадывали лесные девы. Ходили слухи, что случаи были не редкие, мол, на большаке внимание родителей рассеивалось, и тогда дриады пробирались в спящий лагерь и выкрадывали малышей — мальчиков они заставляли оплодотворять уже готовых понести дев, а затем хладнокровно убивали их, неважно какого статуса, размера или способности убеждения они были — исход был предначертан традициями, пронесшимися сквозь столетия вместе с культурой лесных жительниц.

Из юных же девочек они воспитывали подобных себе — учили быть с лесом одним целым, чувствовать его постоянное присутствие, слышать его шепот и жить с ним по его правилам. Когда они духовно открывались лесу старшие сестры помогали им приручать первых диких зверей, обращаться с луком, готовить яды для врагов и лекарства для своих.

У мстительных охотников на дриад были даже целые кланы, которые размещались почти в каждом городе материка и имели огромные скидки на оружие, провинцию, коней, ночлег и на все остальное, что еще было необходимо, чтобы хоть как-то сгладить утрату, так же потерявших свои чадо купцов, корчмарей, пекарей и кузнецов. По численности, если всех охотников кто-нибудь решил бы собрать в одном месте, могла получиться армия, превосходящая армию всего северного королевства Холденфелл.

— Тут последняя запись. Без даты. — Сарвилл сел на край кровати и словно попытался вывернуть дневник наизнанку, пока тот не хрустнул и не заставил его остановиться в своих намерениях — теперь дневник не пытался столь же стремительно вернуть листы на свое место. Сарвилл тут же поторопился продолжить. — Сука все время лепечет что-то на своем, вообще не понимает, чего я от нее хочу. Когда произношу имя Зойи, начинает вести себя странно — повышать голос, повторять одно и то же слово на своем вонючем диалекте. Пытал уже как только мог. Бил по лицу и в живот, сломал несколько пальцев на руке, раскаленным ножом ковырял рану, которую оставила в ней моя стрела, выбивал зубы, срезал кожу небольшими частями, но она не говорит, хоть чего с ней выделывай. Делает вид, что не знает нашего языка. Прихлопну ее, да и все тут. Найду более сговорчивую.

— Но как дневник этого охотника оказался тут? Он же не мог взяться из неоткуда?

— Осталось немного, Ли. — Сарвилл снова опустил глаза на рукопись. — Убил. Заколол, как какое-то животное. Вот ребята порадуются за меня, когда я вернусь и протравлю им эту байку. Сейчас поужинаю и зарисую ее обнаженное мертвое тело, чтобы были доказательства. Игнат как обычно потребует подтвердить слова чем-то более весомым — вот и будет тебе, Игнатушка, самый настоящий шедевр. Слава Касандре, мои уроки рисования все-таки начали давать свои плоды. Не думаю, что леди Фарелла была бы сильно счастлива, узнай она, куда я направил все ее знания и практику, но какая хер разница? Соберу коллекцию рисунков, а на старости лет продам все это за огромные суммы таким же лишенным как я и заживу припеваючи.

История охотника на дриад оказалась слишком долгой, волшебники и не заметили, как светоч погас, но разглядеть записи в дневнике можно было уже с большей легкостью — струйки утреннего света, пробившиеся сквозь расщелины в потолке, освещали странное помещение в не менее странном эльфийском храме.

— Гррррх… — жуткое ворчание донеслось из глубины храма. Странник приготовил свой меч. Записки охотника рухнули под ноги, выпустив облако пыли из расщелин в полу, которое развеялась почти сразу же.

— Что это? — Лиана обернулась на звук и выставила руку перед собой.

— Похоже, что мы вот-вот познакомимся с хозяином этого… убежища. Вернулся, как я и предполагал, на заре. — Сарвилл поднял глаза к потолку, чтобы убедиться в правоте своих слов и зажмурился от яркого света. — Пойдем в ту сторону, деваться некуда, там, откуда мы пришли, выхода точно нет. Только держись около меня и не твори глупостей.

Принцесса кивнула, и они медленно зашагали в дверной проем, который находился по другую сторону от того места, через которое путники попали внутрь. Рычание прекратилось, но тяжелое дыхание «неизвестного» можно было хорошо расслышать в бесконечной тишине давно мертвого храма.

— Эй! — резко выкрикнул странник, когда они уже находились в большой зале, которая служила прежним паломникам источником мудрости и знаний, а сейчас являлась не больше, чем заброшенной библиотекой — бесполезным скоплением книг на языке, который могли понять единицы и пригодным лишь для того, чтобы разжечь один из самых знатных костров за всю историю Неймерии.

Вся зала была утыкана внушительными по своим размерам книжными полками, составленными таким образом что, преодолевая библиотеку из одного конца в другой, двигаясь, словно по змееподобному лабиринту, приходилось оставлять позади все жанры литературы, представленные здесь — от «Все о Богах» до «Puapene re Flyauleg».

Тяжелое дыхание неизвестного зверя висело сейчас буквально над каждой ветхой и покрытой толстым слоем пыли книгой.

— Покажись! — напряженно проскрежетал медведь себе под нос, всматриваясь сквозь пространство между «Сокровищами Земель» и «Oofanaly Capate» и пытаясь разглядеть там «нечто».

— Гррррх. — послышалось вновь, но уже совсем близко и одна из полок со скрипом начала валиться прямо на волшебников. Сарвилл, что было сил, оттолкнул принцессу в сторону и сам прыгнул вслед за ней. Полка рухнула рядом и рассыпала миллионы знаний Первой Расы, среди которых не было ни одного знакомого страннику слова, на грязные замусоленные полы.

— Оборотень! — он вскочил на ноги, увидев, как за одной из полок скрылась лохматая изогнутая в горб спина, покрытая густой шерстью. — Оставайся здесь!

Медведь бросился следом за оборотнем, огибая мебель на поворотах как можно дальше и выставляя острие меча в ту сторону, с которой на него теоретически мог накинуться зверь. Огромная зала не показывала своего конца еще долго — он пробежал мимо «Uvebe de grunto», «Gocolitas», «Fanary» и «Yuliscitos» и каждый из этих жанров занимал от двух до пяти длинных полок. И вот, наконец, он остановился напротив «Jitisanogo» — исполинской полки, стоящей прямо перед ним и предлагающей обогнуть ее либо с одной, либо, с другой стороны. Выбирать не пришлось. Оборотень выпрыгнул из-за правого угла, яростно зарычал и встал на задние лапы во весь рост.

Зверь был ростом в полторы сажени с волчьей мордой и некрасивыми огромными лапами, такими будто они были повсеместно сломаны, а потом криво срослись во множестве мест от запястий до самых концов пальцев, а когти достигали четырех дюймов в длину. Все его тело было покрыто грязной редкой шерстью с проплешинами и засохшей кровью. Глаза оборотня блестели красным, как настоявшееся вино.

— Пытаешься смутить меня, словно девку, которую заставили признаться, что у нее начались первые месячные? — Сарвилл медленно направил острие меча в его сторону. Ликантроп заревел еще пуще. — Понимаешь общий язык? Не удивительно… Один твой вид нарушает все каноны и срывает навешенные штампы.