— Вот жопа! — рычу я. (Я надеялся, что не наткнусь на эту сладкую парочку.) — Жопа! Жопа! Жопа!

— Ну, что ж, сам ты жопа! — слышу я пришепетывающий голос в трубке.

— Даффид Дуглас?

— Что это за наезд-наезд-наезд?

— А, ничего. Я просто увидел… извините. Послушайте, мы можем встретиться? Сегодня?

— Будьте в «Оксидентал Лэйзи» на Ггэйт-Винд-мил-стгит сегодня в тги часа. Это гядом с Гигент-стгит. (Несмотря на более чем скромное воспитание, у него откуда-то взялась присущая высшему обществу Великобритании неспособность произносить букву «р», что выставляет человека либо очень милым, либо похожим на Элмера Фадда.)

Я заверяю, что буду вовремя в «Оксидентал Лэйзи» на Грэйт-Виндмил-стрит.

_____

Я спрашиваю Фиону, куда отправились Марк Ларкин и Нэн. Оказывается, они обедают у «Айви». Ну конечно: у «Айви».

Купив зонт, я отправляюсь на прогулку, делая над собой внутреннее усилие каждый раз, чтобы сначала посмотреть направо при переходе улиц с левосторонним движением. (Уже несколько раз машины со свистом проносились мимо всего лишь в нескольких сантиметрах от меня.) Все время поглядывая на часы, я шагаю к Джермин-стрит, строго на юг от Пиккадили. Марк Ларкин перед тем, как отправиться в Лондон, упоминал, что собирается приобрести три сшитые на заказ рубашки в «Тернбул энд Ашер», пока будет находиться там. Поэтому я решил купить четыре.

В универмаге «Тернбул энд Ашер» я стараюсь вести себя как можно незаметнее, не желая, чтобы снующие вокруг продавцы подошли ко мне и начали засыпать меня вопросами. Я прекрасно осознаю, что мне в этом месте делать нечего, но им это знать совсем не обязательно.

Я скитаюсь по темным закоулкам бутика, избегая смотреть на кого-либо, ослепленный полосками, клетками и ценами, но время от времени ловлю на себе взгляды других покупателей. Я не знаю, являются ли они англичанами, итальянцами или французами, но они все… серебристые! У них серебристая кожа, серебристые прядки в волосах, а глаза отливают металлом! Серебро присутствует в их одеждах и во ртах. Они живут в серебристых домах, ездят на серебристых автомобилях, отправляются в Сан-Тропе наслаждаться серебристой едой в ресторанах, в которых столики заказываются на год вперед, и спешат на бал-маскарад в Венецию, нарядившись в серебристые костюмы.

— Я могу вам помочь, сэр? — вежливо спрашивает меня продавец.

— Вряд ли, — отвечаю я и поспешно удаляюсь.

* * *

Я все-таки готовился к встрече с Даффидом Дугласом и прочитал «Раздавить жабу», местами граничащую с бессвязностью. Книга изобиловала сленговыми выражениями, и совсем не просто было «въехать» в то, что «штука» означает «вещь, предмет», «дык» является эквивалентом «так», «пудра» заменяет «порошок». «Я» представлено заменителем «моя», встречающимся на каждом шагу, так как роман написан от первого лица.

Роман Дугласа — о двух тинейджерах: безымянном мальчишке (рассказчике) и девчонке — обитателях мира рейва. Поскольку я с трудом понимал, о чем они там разговаривали (последняя из запомнившихся мне строк звучит примерно так: «И знач моя натягиваю новяк колеса, галимые, фуфловые, и канаю по широкой длиной улице отсюда в Южный»), я понятия не имею, чем все закончилось. Мне кажется, что девчонка умерла от передозировки… в какой-то момент я был уверен, что это парень отбросил коньки, но потом сообразил, что рассказчиком-то является мальчишка, а он продолжает описывать события, точка? (Каждое пятое предложение Дуглас заканчивает либо вводной фразой «в натуре», либо вопросом «точка?».)

Я питаю слабую надежду на то, что сам он так не разговаривает в жизни. Мне хватило головной боли, когда я разбирал пленки с записью интервью Итана Колея, и не хочу пройти через это снова.

Местечко «Оксидентал Лэйзи» оказывается на самом деле «Оксен энд Дэйзи» — прокуренным темным баром в Сохо. Сейчас около четырех часов, и солнце еле пробивается сквозь пепельное небо. Даффид Дуглас сидит в одиночестве за маленьким столиком, перед ним стоит кружка «Гиннеса» и лежит открытая пачка сигарет.

— Позвольте вопрос относительно этимологии вашего имени, — начинаю я с места в карьер. — Вы не думали, что, назвав себя Даффидом Дугласом, вы натолкнете американских читателей прежде всего на мысль: «Даффи Дак»?[21]

— Спгоси об этом папа с мамой.

О нет… Только не еще один Итан Колей.

— Как оно? — спрашивает он, кивая на мою кружку с пивом.

Я отвечаю, что «Гиннес» превосходен, а сам исподтишка изучаю его. Он моложе меня, здоровее и гораздо шире в плечах. Его кубообразная голова обрита, и местами на ней проступают коричневые пятна… Он похож на Слагго из старого комикса «Нэнси». Но в нем есть что-то привлекательное, наверное, полное отсутствие позерства.

Даффид с грохотом опускает кружку на стол, и я удивляюсь, что стекло не раскололось.

— Ваша пегвая поездка в Лондон? — спрашивает он меня.

— Да, но никому не говорите об этом.

Я задаю ему вопросы, которые обычно задают авторам книг: какие писатели ему нравятся и какие нет, насколько полно он описал в главном герое романа «Раздавить жабу» самого себя. Он довольно общительный человек и — что порождает во мне чувство уважения к нему — терпеть не может, когда кого бы то ни было оскорбляют через печать. Он знает, что у него нет шансов получить Букеровскую премию, поэтому изо всех сил показывает, что нисколько в ней не заинтересован.

— Так вы пгочитали мою книгу? — спрашивает он, прикуривая сигарету.

(Сын уэльского каменщика, воспитанный тетками в Манчестере и Хакни, он, кажется, специально искусно прыгает с акцента на акцент, а также переходит с одного сорта пива на другой.) В нас уже плещется три литра на двоих, но у Даффида ни в одном глазу.

— Я читал ее и должен признать… у меня были трудности в понимании некоторых моментов. Если честно, то очень многих.

— Я сам несколько газ тегял нить происходящего в ней, — шутит он.

Часовая стрелка приближается к шести, и мы собираемся уходить. Он говорит, что намерен отправиться на метро в Фавингдон, на квартиру своей подруги. (Только когда я вернусь в Нью-Йорк, корректор, который будет править мою статью, сообщит мне, что это Фаррингдон, а такого места, как Фавингдон, просто не существует.)

Мы договариваемся о встрече ранним утром на следующий день. Гарри Брукс встретится с нами в Сохо, у паба, и сделает несколько снимков. Я сообщаю Даффиду, что он может приобрести новую одежду на сумму, не превышающую двух штук, и «Версаль» оплатит расходы, но он отвечает: «Нет, благодарю». У меня проносится мысль: «Отлично, я накуплю себе одежды на две тысячи баксов, а скажу, что это он купил».

— Послушай, есть только одна штука, — говорит он, глуповато улыбаясь.