* * *

Саша вылетел из кабинета и побежал по коридору к выходу. Кто-то шел ему навстречу. Оперативник оттолкнул человека, врезался в дверь плечом, распахнув ее настежь. Волин крикнул ему вслед:

— Саша, ты куда? Что случилось? На объяснения времени не было. Саша взглянул на часы. Без двенадцати девять. Скатился по ступенькам во двор. Здесь стояло несколько машин, принадлежащих сотрудникам прокуратуры. Но в них, конечно, нет ключей, а на то, чтобы запустить движок «напрямую», уйдет несколько минут драгоценного времени. Эх, не мог Волин сказать, что убийцу зовут Боря? «Какой-то Боря», — прозвучал у него в голове голос Наташи. «Какой-то Боря». «Какой-то Боря». Водитель дежурного «РАФа» сидел за рулем, почитывая книжку. Дверца машины была открыта, двигатель работал. «Какой-то Боря». Саша подбежал к микроавтобусу. Водитель косо глянул на него, стал опускать книгу, явно намереваясь спросить, что случилось. Оперативник не стал пускаться в объяснения. Просто коротко и резко ударил его в шею. Не слишком сильно, чтобы не убить и не покалечить, но вполне достаточно, чтобы вывести из строя минут на десять. Водитель обмяк, опрокинулся на соседнее сиденье. Саша ухватил его за шиворот, рывком вытащил из салона и уложил на припорошенный сухим снегом асфальт. Сам забрался на водительское место и ударил по газам, одновременно выворачивая «баранку». Микроавтобус, фыркнув, развернулся почти на месте и, повинуясь сидящему за рулем человеку, рванул вперед, рыча захлебывающимся от ярости двигателем. Распахнулась дверь прокуратуры. Волин выбежал на крыльцо. За ним показались Чигаев и Лева. Микроавтобус, истошным ревом оглашая окрестности, уже вырвался из капкана двора и, визжа колодками, свернул на кольцо. Наглый маневр прошел под клаксоновое «браво».

— Черт! Волин в сердцах плюнул под ноги и коротко, но увесисто выматерился. Чигаев хмыкнул. Лева поморщился. Он терпеть не мог мата.

— Угон служебного автотранспорта, — прокомментировал мрачно Волин и выматерился еще раз.

— Может, обойдется? — спросил Лева. — Вы же знаете Сашку. Наверное, стряслось что-то серьезное.

— Да. Я знаю Сашку, — прежним могильным тоном ответил Волин. — Я-то его знаю. Но вот наш «Главный» о нем понятия не имеет. К сожалению.

— Саша сможет объяснить свой поступок, я уверен, — продолжал настаивать Лева.

— Да смочь-то он сможет. Насчет этого я не беспокоюсь. Но захотят ли слушать его объяснения?

* * *

Наташа остановилась у самой кромки тротуара и оглянулась. Здание банка с золотой надписью «Кредитный» и роскошной красно-золотой эмблемой на фронтоне маячило метрах в ста. Мимо проходили сотрудники. Спешили на работу. Кто-то здоровался, кто-то интересовался, как дела, и Наташа честно отвечала, что замечательно. Кто-то просто немо кивал, проходя мимо. Наташа вспомнила о словах Саши по поводу сегодняшней «росписи». Забавный парень. Она снова увидела его стоящим посреди прихожей, в пальто, кашне и носках. Усмехнулась. Бывает же так. Этот компанейский опер понравился ей сразу, как только она его увидела. Только виду не подала. Странная штука жизнь. Кто бы мог подумать, что они встретят друг друга благодаря такому мрачному поводу, смерти Аллы, царствие ей небесное. При мысли об Алле у Наташи вдруг испортилось настроение и отчего-то защемило под сердцем. Алка, безумно одинокая, страдающая дефицитом общения в этом… гм… банке, где многие посматривали на нее искоса и здоровались сквозь зубы. Почему? За что? Наташа никогда этого не понимала. Может быть, из-за странной Алкиной молчаливости, за которой скрывались расчетливость и ум? Но чем эти качества плохи? Странно, подумала Наташа, почему я вспомнила об Алле? В такой день? Нехорошие мысли. Не надо бы об этом. Сегодня ей стоит быть счастливой и беззаботной. Хотя возможно ли это, работая в банке? Не «Скорая помощь» все-таки. Из-за поворота показалась серая «копейка». Наташе довелось повидать много машин, но эта выглядела как-то на редкость уродливо. Гротескный персонаж разношерстного автомира. «Копейка» притормозила у обочины рядом с Наташей. Неужели это и есть Боря? О, Господи, лучше бы никакой посылки не было. Вчера Наташа не стала говорить Саше о том, что посылка была от ее странного «любовника». Владимира Баева. В свое время тот сделал не одну фотографию Наташи, и ей вовсе не улыбалось, чтобы эти снимки попали в руки кого бы то ни было. И в руки Саши особенно. Учитывая же, что милиция почему-то заинтересовалась Владимиром, последний исход казался наиболее вероятным. В принципе Наташе было наплевать на то, что ее обнаженное тело увидит десяток «сурово-героических» мужчин в «мышиной» форме, но ей не хотелось, чтобы это происходило при Саше. А ведь так оно и будет, можно не сомневаться. Потому-то она и согласилась на эту встречу. Теперь же пожалела. Надо было послать и Борю, и Баева, и эти снимки подальше. Пусть себе разглядывают, коли неймется. Саша понял бы все правильно. Сидящий за рулем «копейки» мужчина наклонился и, опустив стекло со стороны пассажира, спросил:

— Вы — Наташа? Прелестно. Я — Боря. — И, открыв дверцу, добавил: — Садитесь, пожалуйста. О, Боже. Только этого ей и не хватало. Наташа заколебалась. Ей не хотелось садиться в эту машину, липкую, тоскливую, грязную, как сама смерть. Вот, снова. Почему на ум все время приходит это дурацкое сравнение?

— К сожалению, у меня мало времени, — жалко улыбнувшись, предупредил Боря, поднимая стекло.

— Да-да, конечно. — Наташа наклонилась, потянула дверцу. Водитель наблюдал за ней с каким-то странным любопытством. Было в его глазах что-то такое, из-за чего Наташа снова замешкалась. — Я не могла видеть вас раньше?

— Нет, — покачал головой водитель и снова улыбнулся. — Я бы вас запомнил.

— У меня такое чувство, что мы уже встречались.

— Нет, — он снова покачал головой. — А вообще-то… Вы в институт стоматологии к Володе не ходили? Если ходили, то могли видеть меня там. Хотя и я бы обратил на вас внимание, точно. Даже не знаю. Наташа кивнула. Объяснение не то чтобы полностью удовлетворило ее, но с достаточной долей вероятности объяснило возникшее вдруг чувство «дежа вю». А к подобным неуклюжим комплиментам она привыкла и пропускала их мимо ушей. Девушка забралась на переднее сиденье.

— Прихлопните, пожалуйста, дверцу. В салоне холодно. Я печку включу. Наташа хлопнула дверцей. Под обивкой что-то лязгнуло. Нет, все же машина вызывала у нее отвращение и даже подспудный страх. Она повернулась к водителю и замерла. За ту секунду, пока Наташа занималась дверцей, с ним произошли странные изменения. Практически не различимые глазом, но все же вполне отчетливые, наделявшие зачуханного очкарика зловещими чертами. Он улыбался самыми уголками губ. В этой улыбке-усмешке слились воедино удовлетворение, жестокость и торжество. Наташе стало не по себе.

— Кажется, вы говорили о посылке, — напомнила она, зябко поводя плечами. — Я тороплюсь. У меня начинается рабочий день. Да и вы, кажется, спешите.

— Спешил, верно, — Боря оскалился, показав два ряда идеально белых, отличных зубов. — Теперь не спешу. И посылочка для тебя есть, это верно. Внезапно Наташа почувствовала, как у нее по спине, от шеи, между лопаток к пояснице, ползет отвратительный холодок.