В конце недели я подвезла Алекса в аэропорт и на прощание обняла его так целомудренно, как только могла. Это требовало осознанных усилий, потому что Алекс поднял меня в воздух, и по моей спине вновь пробежала дрожь, и все мое тело охватил жар – особенно в тех местах, к которым он никогда в жизни не прикасался.

– Я буду скучать, – низким голосом сказал он мне на ухо. Я заставила себя сделать шаг назад, вновь устанавливая между нами разумную дистанцию.

– Я тоже буду скучать.

Я думала об Алексе всю ночь. Когда я наконец заснула, он закинул мою ногу себе на бедро, тесно прижимаясь ко мне тазом. Он придвинулся ближе, собираясь меня поцеловать, и я проснулась.

Мы не говорили четыре дня. Затем он наконец прислал мне сообщение – фотографию свой маленькой черной кошки, которая сидит на открытой книге «Мудрая кровь» за авторством Фланнери О’Коннор.

Кроме фотографии, в СМС содержалось всего лишь одно слово.

«Судьба».

Глава 26

Этим летом

Мы стояли на балконе. Наши мокрые от дождя лица раскраснелись, и взгляд Алекса смягчился, утратив всякое напряжение. Меня покинули последние остатки самообладания, словно ливень смыл его с моего тела вместе с жарой пустыни и грязью. В мире остались только мы с Алексом, и больше ничего.

Губы Алекса сомкнулись, а затем приоткрылись вновь. Его теплое дыхание щекотало мой рот, и каждый мой слабый вдох притягивал нас все ближе и ближе друг к другу, пока мой язык наконец не коснулся его мокрых от дождя губ. Алекс тут же подался вперед, ловя мое движение.

Короткий поцелуй. Затем еще один, чуть дольше и полнее. Я пальцами зарылась в его волосы, и Алекс с шипением выдохнул воздух сквозь стиснутые зубы. Его губы снова мягко коснулись моих – теперь наш поцелуй стал глубже, медленнее, и целовал он меня с такой осторожностью и таким желанием, что я таяла у него в руках.

Дрожа от страха и восторга, мы разъединили наш влажный поцелуй. Затем язык Алекса коснулся моего, скользнул чуть глубже в рот, и я в ответ прикусила его полную нижнюю губу. Его руки опускались все ниже, пока не легли мне на бедра, и я обхватила руками его мокрую шею, выгибая спину.

Мы то сходились в поцелуе, то отстранялись, хватая ртом воздух, и эти короткие задыхающиеся вдохи казались мне такими же опьяняющими, как вкус его губ. Алекс немного подался назад.

– Все хорошо? – тихо спросил он меня, и я ощутила его дыхание на своем лице.

Если бы я была способна говорить, я бы сказала ему, что это лучший поцелуй, который у меня когда-либо был. Что я раньше вообще не знала, что поцелуи бывают такими. Что я могла бы просто целоваться с ним часами, и это все еще было бы куда приятнее, чем любой, даже самый лучший секс.

Но мысли у меня путались, и я не могла вымолвить ни слова. Весь мой разум был сосредоточен только на одном: как его руки сжимают мою задницу, как я прижимаюсь грудью к его груди, как его мокрая кожа скользит под моими ладонями, а влажная одежда трется о наши тела. Так что я просто кивнула и снова прикусила его нижнюю губу, и тогда Алекс прислонил меня к оштукатуренной стене, впиваясь неистовым, уверенным поцелуем.

Одна его рука нашарила край моей футболки, а другая скользнула по моему животу.

– А так? – спросил он.

– Да, – выдохнула я в ответ.

Его рука поднялась выше, забираясь под мой купальник, и по всему моему телу пробежала дрожь.

– Так? – повторил он.

Он коснулся моей груди легчайшим прикосновением, и у меня перехватило дыхание. Сердце билось быстро-быстро.

Я смогла только кивнуть и притянуть его за бедра. Он твердо уперся мне в пах, и голова у меня закружилась.

– Я постоянно о тебе думаю, – сказал Алекс, медленными поцелуями спускаясь вниз по моей шее. По телу у меня побежали мурашки. – Постоянно думаю об этом.

– Я тоже, – прошептала я. Теперь Алекс покрывал мою грудь поцелуями прямо через мокрую футболку, а руки его тем временем задирали ткань, обнажая мои бедра, ребра, плечи. Он на секунду отпрянул, чтобы окончательно стянуть с меня футболку и бросить ее поверх кучи пластиковых обрывков.

– А теперь твою, – проговорила я сквозь грохот собственного сердца. Я потянулась вниз, к подолу его футболки, и стащила ее через голову. Когда я отбросила ее в сторону, Алекс снова подался вперед, но я выставила руки, удерживая его чуть в стороне.

– Ты хочешь прекратить? – спросил он с расширенными от страха зрачками. Я покачала головой.

– Просто… Я ни разу еще так на тебя не смотрела.

Уголок его губ дернулся, складываясь в улыбку.

– Ты всегда могла бы, – тихо сказал он. – Просто чтоб ты знала.

– Ну, ты бы тоже мог, – заметила я.

– Поверь, я так и делал.

А потом я притянула его к себе, и он поднял меня в воздух, закинув мои ноги себе за спину, и я вцепилась пальцами в его широкую спину, впиваясь поцелуем в его шею, и его руки гладили мою грудь, сжимались на моих ягодицах. Затем его губы опустились ниже, к моим ключицам, скользнули под ткань купальника, зубы нежно прикусили сосок, и я чувствовала, какой он твердый под шортами, и потянулась, чтобы стянуть их, наслаждаясь, как он напряженно замирает от каждого моего движения. Наконец я стянула шорты вниз, чувствуя, как во рту пересыхает от предвкушения.

– Черт, – осознание накрыло меня ледяной волной. – Я же больше не пью противозачаточные.

– Не волнуйся, – сказал Алекс. – Я сделал вазектомию.

Я изумленно отстранилась назад.

– Ты сделал что?

– Это обратимая процедура, – объяснил он, впервые покраснев за все это время. – Я просто… Не хотел, чтобы кто-то случайно забеременел. Я все еще пользуюсь презервативами, и… Почему ты на меня так смотришь?

Я взорвалась смехом. Алекс нахмурился, и я покрепче обняла его за талию, тесно прижимая к себе.

– Я не смеюсь над тобой, – заверила я. – Просто, знаешь, ну конечно же, ты это сделал. Алекс Нильсен, воплощение осторожности и осмотрительности. Ты настоящее сокровище.

– Угу, – пробормотал он, одновременно смущенно и недоверчиво.

– Я серьезно, – сказала я, прижимаясь еще крепче. – Ты великолепен.

– Мы можем поискать презервативы, если хочешь, – сказал он. – Но я не… Ты моя единственная женщина.

Я покраснела и, скорее всего, улыбалась как полная идиотка.

– Все в порядке, – сказала я. – Это же мы.

На самом деле я хотела сказать: