пару коек. И всё потому, что придурки опять шарахнули по уже оставленному мной первому пулемёту, угодив прямо в стык между стенкой вагона и цилиндрической выпуклостью амбразуры.

Мне уже второй раз крупно повезло. Ведь только теперь этот расчёт надумал перенаправить орудие на мою новую позицию. Но, пока они возились с наведением, я успел сбежать, добив прежде магазин и потратив его остатки на поредевшую обслугу второй пушки.

Те как-то не сильно обрадовались возвращению моего внимания и спешно попрятались за орудием. А я уже со всех ног мчался в начало вагона.

Две дыры возле второго пулемёта. Сам он, бедолага, раскурочен, мама не горюй. Зато первый целёхонек, только перезарядить осталось.

Полные диски отыскал на другой стороне вагона — это дед Егор с Холмовым успели парочку подготовить. Схватил оба, и в этот момент грёбаная первая пушка снова долбанула по моему вагону.

Пол вновь пошёл ходуном. Поток огня, ворвавшись через брешь в последнем пулемётном гнезде, вместе с градом осколков врубился в торцевую стену и, срикошетив, понёсся в мою сторону. Я рухнул на пол, прячась за патронные ящики.

Пламя до меня не дошло, осколки пронеслись над головой. Но всё же этот выстрел имел больше всего шансов прикончить меня. И, можно не сомневаться, долго я в эти смертельные пятнашки с пушкарями не смогу играть.

Диск в паз на пулемёте, рычаг взвода на себя, и короткими очередями по второй, третьей, четвёртой пушке. И длинными по оставшимся двум. Смена магазина и снова по третьей — она больше всего Ильину угрожала, а тот так и не попал ещё по складу.

Инженер, словно мысли мои подслушал, выстрелил снова. И я, окончательно растратив патроны, кинулся к закопчённым дверям, ведущим во второй вагон.

Больше всего боялся, что последним выстрелом их повредило и придётся перебираться к Ильину по улице. Но нет, посекло их, конечно, но не критично. Открылись как миленькие, выпустив меня на переходную площадку.

Машинально глянул на пушки противника, и на секунду показалось, что вторая целится точнёхонько мне в лоб. Даже представил, как меня разносит прямым попаданием, расплёскивая кровавые ошмётки по стенкам.

Дверь чуть с петель не сорвал, распахивая её и вламываясь в вагон к инженеру. А тот в мою сторону даже и не посмотрел, так увлечённо что-то разглядывал в прицел орудия, энергично накручивая какие-то рукоятки. Только Гордей, державший на весу следующий приготовленный снаряд, на миг оглянулся и качнул головой, типа проходи дальше к остальным и не мешай.

С таким помощником мог бы и почаще Ильин по складу-то хреначить. Чего он там так долго выцеливает? У нас снарядного голода и в помине нет, а вот времени в обрез.

— Иван Федотович, — громко окликнул я инженеру, тщательно задраив за собой дверь, — мы долго против пушек не протянем. Закругляйтесь. Ещё пара выстрелов, и уходите, даже если не выйдет арсенал подорвать. Чёрт с ним, всё равно мы тут шороху знатно навели, будут знать.

Ильин, не отрываясь от окуляров, махнул рукой, давая понять, что всё понял, и я поспешил в следующий вагон. А по пути попытался понять, куда тут вражеский снаряд угодил. Ни одной дырки не заметил. Наверное, по башне орудийной стреляли, да стенку её пробить не смогли. Хорошо, что не додумались пониже взять и по самому вагону влупить. Тогда и Ильина зацепить смогли бы.

Не успел отворить дверь, как за спиной гулко бухнуло железом по железу.

Я машинально обернулся. Сука! Гордей растеряно уставился на выпавший из рук тяжёлый снаряд. А злющая-презлющая причина его неловкости стояла у здоровяка за спиной с парой укоротов в руках.

Елизавета, мать её, Тихоновна! Один дротовик эта стерва разрядила в Гордея, а второй направила на меня.

О том, как изрядно растрёпанная девица здесь очутилась, можно было и не гадать. Тем более вслед за ней в вагон забралась и Мелисса.

Эти олухи, Ильин с Гордеем, забыли проверить и запереть наружные двери. Да и я хорош, не проконтролировал выходы. Вот не в меру энергичные барышни и проникли в вагон.

И хотя в руках у Мелисы я не углядел ничего, кроме её излюбленного кожаного хлыста, появление в вагоне ещё и эльфийки значительно усугубляло и без того опасную ситуацию. Наверняка и от неё можно было ожидать какой-нибудь пакости.

— Эй, а ну-ка стоять! — прикрикнула Елизавета на нашего кочегара, развернувшегося к ней с неподдельным удивлением на лице. — Не двигаться, я сказала!

Из-под правой лопатки Гордея торчал хвостовик дротика. Лёгкое точно пробито, но я не заметил, чтобы здоровяка эта проблема как-то сильно напрягала. Он и снаряд-то, больше похоже, выронил от неожиданности.

— Любезный, лучше стой, не шевелись! — в дверном проёме броневагона появился ещё один персонаж, направивший на кочегара «Громобой». — Целее будешь.

Если бы не пистолет и не этот мерзко-противный голос, я бы сроду не признал в данном субъекте графского сынка. Дорожная пыль, перепачкав костюм и смешавшись с кровью на лице, превратила франтоватого хлыща в какое-то огородное пугало.

Ростом-то, кстати, графёныш практически с меня оказался. Это он рядом с Тимоном дрищём казался, а так у него и сложение подстать моему. Да ещё и «Громобой» этот хренов. Так что пугало выглядело достаточно опасным.

Гордей замер в нерешительности. Я тоже напряг мозг, судорожно соображая, что же делать и как выкручиваться из этой отвратительной ситуации.

Ладно хоть Мелисса никак себя пока не проявляла. Так и осталась безучастно стоять у выхода, прислонившись плечом к стенке вагона.

— Забавный пассаж, вы не находите? — графский отпрыск, глянув на меня, кривовато ухмыльнулся. — Отпустите ручку броне-шлюза и отойдите от него. Шагайте ко мне и держите руки на виду.

Какой к чертям собачим пассаж? Не уловив сути заданного вопроса, я всё же выполнил требования Зигмунда. Сделал пару шагов в его сторону и поднял над головой руки. Миассов удовлетворённо кивнул и окликнул инженера, по-прежнему копошащегося на высокой артиллеристской площадке и даже не замечавшего, как мне показалось, всего происходящего внизу:

— Иван Федотович, перестань заниматься ерундой! Спускайся-ка лучше к нам!

Я не знаю, решил ли Ильин проявить героизм или просто не услышал своего шефа и бывшего однокашника, но как раз в этот момент он дёрнул за какой-то шнур на затворе орудия.

Грохнуло, и часть огромного механизма откатилась назад, выплюнув в нашу сторону стрелянную гильзу.

Гордей, не в первый раз подносивший к пушке снаряд, явно уже знал, где безопаснее всего находиться в момент выстрела.