то сообщил нашему министру-статс-секретарю, а генерал Лангоф дошёл до самой императрицы. И только её вмешательство позволило отменить допрос Матти.

— Могли бы и отблагодарить парня за его подвиг, — возмутился вместе с генерал-губернатором и Георгий Рамзай.

— Вы правы. Я этот вопрос обязательно подниму в столице, — пообещал своему другу Леопольд Мехелин.

Глава 22

Глава 22

— Ай-ай-ой, мама, ай, ты чего? За что?- верещал я, пытаясь вырваться из цепких рук матушки коими она таскала меня за волосы на висках.

Причем за уши теперь не драла. Знала, что я лицо публичное. Вдруг меня в газету будут фотографировать или знаменитости какие пожалуют в гости, а мои распухшие уши будут наносить вред и её репутации.

Вскоре после моих геройствований в банке, в Гельсингфорс примчалась кавалерия в лице отца, матери и деда Кауко. Узрев мою живую и здоровую тушку, матушка схватила меня в охапку и, зарыдав, начала читать молитву, а затем неожиданно перешла к наказанию.

— Как за что? Сволочи вы с братом! Хоть бы телеграмму дали, что с тобой всё в порядке! Я же себе места не находила. У меня всё из рук валилось. Как статью в газете прочла, так чуть не сомлела из-за волнения за тебя. А вам тут наплевать на меня! Вон, граммофон слушаете…

— Бабушка! Бабушка приехала, — выскочили откуда-то мои мелкие племянники, дети брата Кауко, и мама переключилась на них, наконец оставив меня и мою шевелюру в покое.

Да. Мы с братцем точно накосячили, не додумавшись отправить телеграмму предкам. И ладно я, но он-то хорош, подлец. Ведь сам телеграфист в прошлом, мог бы и догадаться. Ну, я ему это припомню.

— Герой! Ай, герой! — тем временем я попал в руки деда, который меня расцеловал в обе щёки, подмигнул и продолжил меня хвалить. — Молодец! Настоящий воин растёт! Вяйнямёйнен! Не то что этот. — И он кивнул на моего отца.

— А в глаз? — тут же встрепенулся батя и показал деду Кауко свой пудовый кулачище.

— Во-во! Только престарелых родителей бить и можешь! — укорил того дед. — Так что там с чеком нашим? Обналичил ты его или как? — неожиданно переключился он на другую тему.

— Не, деда. Я его управляющему отдал. Пусть сам деньги в банке получает.

— Ну, в принципе, правильно поступил. Я сам сглупил, что не отдал ему, а поручил тебе. С другой стороны, если бы не отдал тебе, то банк бы ограбили. Хе-хе-хе.

Долго мы всей семьёй в Гельсингфорсе не пробыли, но дали время маме, чтобы она пробежалась по столичным магазинам. И через два дня, рано поутру отправились домой. Матушка с дедом завалились на полки досыпать, а отец занялся разбором каких-то своих бумаг. Я от нечего делать подсел к нему и попытался понять, что он делает.

— Эх, надо было мне вместе с Кауко пробовать попасть в новый Сейм, — вздохнул батя и, отложив очередную бумагу, как-то жалобно взглянул на меня. Будто ища поддержи.

— А что так? Ты же ещё до июля будешь старостой, — не понял я его вздохи.

— А затем? Что дальше? Назад на озеро — рыбу ловить? Так отвык уже. В чиновника превратился. На какой-нибудь наш завод управляющим? Так не потяну. Опыта нет.

— Хм. Па, а сколько населения в нашем Яали? — у меня в голове забрезжила одна идея, как помочь отцу.

— Минутку, — он зашуршал бумагами. — Всего, с детьми и с Кирпичным посёлком на первое января этого года четыре тысячи тринадцать человек. А что?

— Проведи в селе сбор подписей для признание Яали городом. И подай прошение на имя нашего губернатора. Пока его не сменили, и он ещё относится к нашей семье с симпатией.

— Город? Ну у тебя и замашки! Хотя? Что-то в этом есть. Так, пойдём в тамбур, — отец достал свою трубку и направился к выходу из купе.

Так-то он уже бросил курить. Вернее, его заставила бросить матушка. Но привычка сосать трубку, когда надо о чём-то серьёзно подумать, у него осталась. Даже пустая трубка сильно раздражала маму, и отец предпочитал в такие моменты уединяться.

В тамбуре оказались два откидных кресла, на которых мы и расположились. Под стук колёс и треск горящих дров в печке мы пару минут просидели молча.

— Кто же нам позволит из села город создать? — первым нарушил молчание отец. — Как я знаю, город в уезде должен быть один. И уездное начальство точно не захочет перебираться из Улеаборга в нашу глушь.

— Пфф, — фыркнул я. — Папа, кроме уездных городов, есть ещё безуездные и заштатные. Это в принципе одно и тоже, но с некоторыми различиями. Появление заштатного города в нашей губернии, а тем более в уезде, по идее, должно быть очень выгодно властям. Чем больше городов в губернии, тем больший процент от налогов можно оставить.

— Это что? Вас такому учили в лицее? — удивился мужчина.

— Да. Учили. Но не всему. Что помню, то и рассказываю, — вздохнул я.

Может, к этому времени я бы знал и больше, а может и не попал в эти приключения в банке, если бы учился в Коммерческом училище. Но пока мы с Миккой ждали приезда деда из Бельгии места в училище закончились, и дед, даже за деньги не смог нас устроить туда. Придётся поступать на следующий год. А ведь именно в этом училище читали лекции по устройству княжества, налогооблажению, тарифам и сборам. Микку дед пристроил помощником и переводчиком к Йоргену Расмуссену на автомобильный завод. А я болтался с завода на завод и из хутора в город.

— И ты думаешь, что наше Яали может стать городом?

— Да, отец. В Эстлянской губернии есть заштатный город Балтийский Порт или Балтиски, откуда родом родители жены Томми Сала. Вот его население всего тысяча