Египет же тем временем продолжал стонать после обрушившихся на него десяти кар божьих. Горе было практически в каждой семье, включая семью фараона. Его старший сын и наследник также скончался быстро и внезапно по непонятным для всех причинам, как и все остальные первенцы мужского пола. Но когда до фараона донесли, сколько добычи, взятой у египтян, унесли с собой евреи, которых он все-таки отпустил, страдания фараона сменились жутким гневом и ненавистью. Он незамедлительно принял решение собрать войско и догнать израильтян. Фараон еще и сам не знал, что он хочет с ними сделать: обратить их обратно в рабов и наложить на них еще более суровые трудовые и военные повинности или уничтожить их всех на месте, чтобы поквитаться с ними за причиненное горе его собственному народу. Но войско, включая 600 боевых колесниц, было очень быстро снаряжено и отправлено в погоню за евреями. Боевой дух их был крайне воинственен. Практически каждый египетский воин совсем недавно потерял кого-то из близких и натерпелся нечеловеческого страха из-за десяти кар божьих. Поэтому в фараоновом войске не было ни одного, кто не жаждал бы поквитаться с ненавистными евреями, виновниками всех их несчастий.

Моисей, которого Тот заранее предупредил, что фараон пошлет-таки погоню, не мог не понимать, насколько жестокой может быть расправа, если озверевшие от лишений египтяне их настигнут. Хоть Хранитель Кристаллов и предложил ему план, как утопить все войско, и даже поделился с ним способом реализации задуманного, мудрый старик не мог не волноваться. Он то переживал, что может не справиться с переходом через Тростниковое море, то корил себя за то, что сомневается в поддержке Господа. Но не волноваться и не сомневаться вообще он не мог. Пока, на данный момент, Моисей вел народ свой в то место, куда повелел ему Бог. Среди евреев на тот момент царило относительное спокойствие. Ликование по поводу столь зрелищного исхода еще не прошло, а трудности и лишения еще не появились. Поэтому все они пока что еще были рады поддерживать и верить в Моисея, и эта толпа пока что еще быстро двигалась в нужном направлении и вполне сносно управлялась.

Впереди процессии идущих евреев шла дружным строем профессионально обученная армия. За ними следом шли все остальные группы людей вместе с повозками, нагруженными утварью, и со всем своим скотом, который также вели централизованно и бережно, поскольку это была потенциальная еда, которая в столь долгом и дальнем походе через пустыню катастрофически необходима. Моисей получил образование при египетском дворе, поэтому военному делу в его обучении уделялось немало времени. Знания эти сейчас пригодились с лихвой, поскольку иначе ему было бы трудно справиться с централизованным управлением и передвижением таких огромных масс людей. В числе прочего особенно пригодился Моисею способ управления круглосуточным перемещением войск, который довольно давно и с успехом использовался египетскими военачальниками. Именно он позволил евреям перемещаться и днем, и ночью, не теряя при этом скорости и управляемости. В начале процессии шли профессиональные воины и несли перед собой во главе колонны столь важный для всего ведомого народа ориентир – медный светильник на длинном шесте. Ночью он горел ярким пламенем и служил маяком для перемещения в темноте. А утром его прикрывали, чтобы вместо огня из светильника шел густой дым, который также был виден издали всей обширной процессии и позволял шедшим не потеряться и не отстать от своих собратьев. Далеко не все среди евреев имели представление о военном деле и о подобном способе управления перемещением войск. Поэтому те, кто не шел впереди колонны, столп огня и дыма очень быстро начали олицетворять с присутствием в их строю Господа, который специально указывает им путь, куда надо идти. Моисей не стремился переубеждать кого бы то ни было в этом. Все, что придает дополнительной уверенности и воодушевления народу его, он считал благом. Поэтому Моисей не спорил с теми, кто думал, что Господь идет со своим народом ночью в столпе огненном, а днем в столпе облачном, чтобы указывать им путь.

Передвигаясь таким образом, евреи уже практически добрались до нужного места у берега Тростникового моря, куда повелел прийти Тот. Но тут разведчики донесли Моисею, что их настигает войско фараона. Для предводителя израильтян это отнюдь не было неожиданностью, поскольку Господь его предупредил о погоне. Моисей с Аароном собрались, чтобы еще раз все проговорить друг с другом и как следует сосредоточиться перед выполнением дела, провал которого мог стоить жизни не только им двоим, но и всему их народу. После этого были призваны руководители более мелких групп, чтобы скоординировать действия всей массы людей и избежать фатальных ошибок. Ну а дальше Моисей прибегнул к хитрости.

До нужного берега Тростникового моря было уже рукой подать. Более того, вдоль южной его части евреи уже прошли, двигаясь на север к Средиземному морю. Фараон со своим войском, настигающий израильтян, понимал, что вот-вот загонит их в ловушку и они окажутся зажатыми между Тростниковым морем и египетской армией в нужном месте, где у Моисея не будет возможности для маневра. Вот тогда-то он и рассчитывал на них напасть. Фараон полагал, что Моисей планировал обогнуть Тростниковое море с севера, чтобы продолжить дальше свой путь. И ждать оставалось совсем немного. По расчетам фараона и его военачальников, евреи, продвигаясь по направлению к Средиземному морю, неизбежно должны были оказаться в ловушке, окруженные с одной стороны водами Тростникового озера, с другой стороны более быстрой и мобильной египетской конницей. Колесниц хватило бы, чтобы посеять панику и начать уничтожать израильтян, прижатых к морю. А подоспевшие более медленные прочие войска довели бы дело до конца.

Яхмос, будучи куда более одаренным полководцем, нежели правителем, не спешил и выжидал, чтобы спустить в погоню свою конницу в самый удобный момент, предвкушая удовольствие от умной победы и мести ненавистным евреям, принесшим столько бедствий его народу. Солнце клонилось к закату, и фараон рассчитывал с наступлением сумерек уже разделаться со всеми своими рабами. Как вдруг ему донесли, что неожиданно евреи развернулись и поменяли направление, двигаясь обратно на юг в глубь Египта. Фараон сначала насторожился, но потом понял, что вряд ли это может быть какая-либо стратегия Моисея. Евреям не выгодно было возвращаться в Египет, да еще вдоль того же самого Тростникового моря. Поэтому высокомерие не позволило фараону заподозрить что-то неладное и воспользоваться своим талантом военного стратега. Он посчитал, что евреи всего лишь навсего заблудились в пустыне, и сказал своим военачальникам следующее:

– Эти идиоты, похоже, и правда заблудились! Ну еще бы! Чего и стоило ожидать, когда огромную толпу необученных людей пытается вывести старик, который всю свою жизнь управлял только овцами. Как бы им ни помогал их Бог, но даже он бессилен против коллективной тупости.

Эта речь вызвала бурю одобрительных возгласов и смешков со стороны приближенных фараона. Ни у кого не оставалось сомнений, что евреи, сами того не ведая, заблудились и возвращаются обратно в Египет. Но, рассудив, фараон и его военачальники решили пока не нападать на израильтян. В том месте, в котором они сейчас находились, до берега Тростникового моря было еще довольно далеко. И это оставляло евреям пространство для маневра в случае атаки египтян. Фараон решил посмотреть, куда дальше будут двигаться израильтяне, и если они по-прежнему пойдут в направлении Египта, то будет там участок, где расстояние между израильтянами и Тростниковым морем будет совсем малым. А если евреи поймут, что заблудились, развернутся и пойдут обратно к Средиземному морю, то они неизбежно дойдут до того узкого места озера, где фараон изначально планировал напасть. К тому же совсем уже почти стемнело, и, судя по тому, что огонь на высоком шесте встал на месте и перестал двигаться, фараон сделал вывод, что израильтяне остановились на ночлег. Нападать он по-прежнему не хотел. В этом месте расстояние между евреями и Тростниковым морем было не достаточно маленьким, чтобы можно было загнать их в ловушку, окружить и по максимуму вырезать весь ненавистный ему народ, не дав никому спастись бегством. Да и восточный ветер поднялся настолько сильный, что трудно было припомнить такой на своем веку. Плюс не было у фараона ощущения, что евреи заметили, что египетское войско их настигает. Но, даже если он ошибался, ему было уже все равно. Заметили египтян евреи или нет – это не меняло их бедственного положения и его более выигрышной боевой позиции, которая не оставляла им шансов, когда бы фараон ни напал: сейчас или завтра.