— Вытянет ли Федосей самолично сию ношу?

— Мы с ним в Англии не один кораблик на воду спустили. Главное в чертежах зело кумекает, головастый… Сам-то следом езжай с Апраксиным и Крюйсом.

Апраксин перед отъездом в Воронеж имел разговор с матерью. Домна Богдановна постарела, сгорбилась.

— Пелагеюшка теперича ребенка не уродит, так получилось. Однако она мне нынче заместо дочки, родная. Ты поезжай покуда, оглядись, там видно будет…

В Воронеже возле достроечной пристани высились корпуса фрегатов. Их срочно готовили к весне в поход в Керчь, сопровождать посольство. Кое-где на них уже торчали мачты. Дальше вдоль береговой черты на стапелях чернели остовы недостроенных галер. Ни на фрегатах, ни на стапелях не было видно людей. По берегу бродили одинокие мужики с топорами за кушаками, кое-где тесали доски, на галерах полдюжины плотников подгоняли шпангоуты.

Первым делом Петр зашагал на фрегаты. По мосткам привычно взбежал на крайний корабль. На палубе у комелька грелись на корточках плотники.

— Едрена мать, — загремел гневный голос, — рассупонились! За что деньгу вам платят, хлеб жрете задарма.

Откуда-то сзади подбежал испуганный адмиралтеец Протасьев.

— Государь великий, — залепетал он, — как указано было приостановить поделки все…

— Болван! Сказано было про галеры, что на стапелях. Корабли-то не останавливать, а передать под начало аглицких мастеров или датских. В плавание их снарядить к Азову.

На пристани появились мастера-иноземцы.

— Поздорову, Джон и Осип, — подозвал их Петр, — чего жеманитесь, дело делать надобно. — Петр представил их Апраксину и Крюйсу: — Знакомьтесь, вам у них корабли принимать.

Англичане Джон Ден и Осип Най смущенно переглядывались. В Воронеж они приехали недавно.

— Плотников мало, дерева тоже.

Петр сверкнул на Протасьева:

— Леса мало?! А куда тащат бревна вкруг Воронежа? Сам зрел по дороге.

Протасьев побледнел, задрожал, повалился в ноги:

— Пощади, государь, стараюсь я.

— Ладно, — остывая, сказал Петр, — то прознаю все. Немедля всех плотников на корабли, а вы, робята, — кивнул англичанам, — ныне обращайтесь ко мне, ежели я в отъезде, к Федору Апраксину.

Вечером наконец-то закончил чертеж нового корабля. Понравился всем, а Головин нахваливал:

— Пропорции изрядные, длиной сто осьмнадцать фут, шириной тридцать. Сам Крамартен не вычертил бы.

— А пушек-то полсотни восемь, — поддакивал Меншиков, — такого кораблика на Руси еще не бывало.

— У «Скорпиона» шесть десятков, — поправил Апраксин, — а прозвище какое определил, Петр Лексеич?

— А твое суждение каково?

Апраксин не ждал вопроса, помолчал, потом нашелся:

— Кораблик начальный своими руками ладим, а все от Бога-то идет.

Петр на лету подхватил:

— Стало, обзовем «Божье предвидение», а штоб иноземцы не докучали, станем и по-латини величать «Гото Предистинация».

Закладывали корабль торжественно. Окропил киль воронежский архиепископ. Чтил его царь за благоволение флоту. Пожертвовал все свои деньги на строительство кораблей для Азовского моря. Священники чадили кадилом, певчие славили ковчег, палили пушки.

Начал закладку царь, а потом вся компания, как водится; вколотили по гвоздю в киль, после чего «веселилися довольно».

Тост произнес Петр:

— Сей корабль, како первый россиянами излаженный, «Божье предвидение», долгие лета ему возжелаем и штоб грозою нехристей стал на рубежах морских.

На рассвете царь с топором в руках появился на стапеле. Отбирал сухую древесину на шпангоуты и вычерчивал, обозначая профиль первого кормового шпангоута.

Рядом трудились с топорами Меншиков, Апраксин. Головин ходил с чертежом, объяснял мастеровым размерения.

— Федосейка где-то запропастился, — недоумевал Петр, — кроме него, некому поручить корабль. Мне-то в отъезд скоро.

— Где-нито в пути, дороги-то перемело, объявится, — успокаивал Меншиков.

В середине декабря Скляев с Верещагиным предстали перед царем. Вид у них был виноватый. Друзья переминались, переглядывались, пересмеивались.

— Бес попутал, Петр Лексеич, — начал Скляев, — по отечеству-то соскучились, ну в Первопрестольной душу с Лукьяном отвели. Время позднее, где-то в Мясницком переулке солдаты нас задрали, мы при шпагах были, спуску не дали. А те донесли в Преображенский. В холодной отоспались. Плетьми князь-кесарь угостил…

Петр слушал и хохотал, потом за выпивкой расспрашивал подробности.

Вскорости за появлением Скляева с Верещагиным почта принесла ответ Ромодановского на царский запрос. Порядок завели строгий, на каждое царское письмо ответ полный. «Что ты изволил мне писать, — отвечал князь-кесарь, — о Лукьяне Верещагине и о Скляеве, буде я их задержал — я их не задерживал, только у меня сутки ночевали. Вина их такая: ехали Покровскою слободою пьяные и задрались с солдаты Преображенского полку, изрубили двух человек солдат и по розыску явились на обе стороны. Но обе стороны не правы; я, разыскав, высек Скляева за его дурость, так же и челобитчиков, с кем ссора учинилась, и того часу отослал к Федору Алексеевичу Головину. В том на меня не прогневись: не обвык в дуростях спускать, хотя бы и не таковы чину были».

Сидели до полуночи вместе, разбирали чертежи «Предистинации», утром пошли на стапель, где начали тесать из дубовой заготовки топтимберсы, составные части форштевня.

— Смотри не позабудь, — напоминал Петр Скляеву, — сюда на стапель ни один иноземец не должен касаться. Глядеть можно, а ладить ни-ни. Я нынче отъеду в Москву. Буду после Крещенья. Сносись прямо токмо со мной, Апраксину докладывай. Он за Протасьевым присматривать станет.

Царь постепенно забирал вожжи управления, ставил верных людей надзирать за важными делами.

Крюйсу оговорил его обязанности:

— Ты покуда мой первый товарищ по морскому делу. Вместе с Резом досконально просмотри все корабли в Воронеже и в Паншине, других местах. Сам видишь, худого немало. А нам плыть по морю, роспись составь потребную на каждое судно.

Царь собрался уезжать, но в Воронеже объявился из Крыма солдат, бывший в плену. Принес тревожную весть: «Крымский хан грозится идти на Воронеж, спалить корабли». Приказал Апраксину:

— Пришлю полк солдат, насыпай вал вокруг верфи, караулы и дозоры выставишь.

В Москве первым делом Петр объявил Головину:

— Читай указ!

— «Повеления всеми делами морскими для… начальствование Приказом Воинского морского флота…»

— Первым адмиралом у меня будешь отныне, весной пойдем к Азову, эскадрой начальствовать станешь.