Эдмундс в замешательстве уставился на бланк. Ни выводов Волка, ни данных экспертизы, кроме тех, что были получены в две тысячи девятом году, в коробке не было. Скорее всего, Волк наткнулся на это дело, расследуя какое-то другое, или пересекся с предыдущей жертвой нынешнего убийцы, который по недосмотру привлек его внимание. Это не только объясняло личный характер брошенного ему вызова, но и свидетельствовало о восхищении: киллер считал его единственным полицейским, достойным звания противника.

Эта часть пазла тоже встала на место.

Эдмундс был в восторге. Утром он обо всем расспросит Волка, и тот, вполне возможно, расскажет ему о других эпизодах ранней деятельности убийцы, разыскиваемого по делу Тряпичной куклы. Ободренный находкой, он перешел к другому ряду полок и стал искать следующую по списку коробку.

Полиция наконец вышла на след охотника.

Глава 27

Четверг, 10 июля 2014 года

7 часов 07 минут утра

Сквозь открытую дверь в комнату врывалось яркое солнце, отбрасывая на кровать расплывчатые тени. Волк открыл глаза и посмотрел по сторонам. Он в одиночестве лежал в спальне Бакстер — полностью одетый поверх одеяла. Его разбудили грохочущие ритмичные шаги по беговой дорожке тренажера.

Сделав над собой усилие, он встал и поднял туфли, которые вечером оставил у кровати. Затем прошел в залитую солнцем гостиную и вяло махнул Бакстер, которая упражнялась на тренажере — в спортивном костюме и с тем же кривобоким хвостиком на голове, который он соорудил ей накануне. Любой, кто знал ее хуже него, сказал бы, что она выглядит отдохнувшей и посвежевшей. Она всегда восстанавливалась очень быстро. Именно поэтому ей так долго удавалось скрывать почти от всех свою пагубную привычку.

Волк подошел к кухонному столу и стал варить кофе. Эмили его напрочь игнорировала.

— Ты по-прежнему держишь дома… — начал он.

Кожа Бакстер блестела от пота, она стойко выдерживала довольно приличный темп. Чтобы ответить ему, она вытащила наушники и это, ее, похоже, разозлило.

— Ты по-прежнему держишь дома запасные зубные щетки? — спросил Волк.

Когда-то они заключили неписаное соглашение, обязывавшее Эмили хранить неприкосновенный запас туалетных принадлежностей на тот случай, если Волку вдруг придется у нее задержаться. На определенном этапе это случалось с завидной регулярностью. И какими бы невинными ни были их отношения, неудивительно, что у Андреа на этот счет зародились подозрения.

— Ванная, нижний ящичек, — коротко бросила она и опять вставила в уши наушники.

Билл чувствовал, что ей хочется устроить скандал, но решил не заглатывать наживку. Это было вполне в духе Бакстер. Ей было стыдно за то, что она устроила накануне, и выражалось это посредством крайне агрессивного поведения.

Когда закипела вода, Волк налил себе чашку кофе и жестом спросил, не желает ли она к нему присоединиться. Женщина раздраженно фыркнула и выдернула из ушей наушники.

— Что?

— Я просто спросил, не хочешь ли ты кофе.

— Я не пью кофе, и кому, как тебе, этого не знать. Я потребляю только вино и всякие сомнительные коктейли.

— Значит, нет?

— Да, невысокого ты обо мне мнения. Считаешь меня несчастным куском дерьма, который даже не может о себе позаботиться, да? Скажешь, я неправа?

Решимость Волка дала трещину.

— Ничего я не считаю, — ответил он, — просто спросил, не хочешь ли ты кофе…

— Мог и не приезжать за мной, понятно? Ну да, теперь у тебя есть все основания считать себя замечательным и благородным. Сделай одолжение: не заморачивайся в следующий раз.

Чем дольше она разглагольствовала, тем больше сбивалось ее дыхание.

— Я и в этот раз с удовольствием не поехал бы! — заорал он. — Надо было оставить тебя ползать в том долбаном туалете, а не портить себе ужин!

— Ах да, ужин с Эшли Локлен. Как мило. Знаешь, я просто в восторге от ваших отношений. Надо признать, они будут развиваться быстро и успешно… пока через пару дней вас не грохнут!

— Поеду-ка я на работу, — сказал Волк, направляясь к двери, — тебе, кстати, тоже пора.

— Что ты вытворяешь! — завопила вслед ему Бакстер. — Это ведь то же самое, что придумывать корове имя по дороге на бойню!

Грохнула входная дверь, и висевшая на стене картина с видами Нью-Йорка свалилась на пол. Возбужденная выбросом в кровь адреналина, Бакстер увеличила скорость дорожки на тренажере, воткнула в уши наушники и добавила громкости.

В отдел Волк приехал в самом скверном расположении духа и сразу же ринулся к столу Финли, которому не терпелось выслушать его рассказ о свидании с Эшли.

— Какого хрена ты это сделал? — набросился на него Билл.

— О чем ты?

— Зачем ты рассказал Бакстер, что я поехал ужинать с Локлен?

— Я не хотел ей ничего говорить, но она поняла, что я что-то скрываю, и все из меня вытянула.

— Надо было что-нибудь придумать!

— Ты что это на меня наезжать взялся?

Волк посмотрел на Финли: тот всегда был весельчаком и оптимистом всего их отдела, но теперь на глазах превращался в сварливого бобби из Глазго, которым был, когда только к ним пришел. На случай, если придется действовать быстро, Билл вытащил из карманов руки — хук Финли с левой давно стал легендой.

— Друг поступил бы именно так, — сказал Волк.

— Эмили тоже мне друг.

— Тем более. Не надо было уязвлять ее чувства.

— Это я уязвил ее чувства? Я? — спросил Финли тихо, что всегда было плохим предзнаменованием. — Я годами наблюдаю, как бедная девочка бегает за тобой, как на привязи. Что бы вас там ни связывало, из-за нее ты уже потерял жену, и вот теперь снова взялся за свое. Здесь одно из двух: либо ты хочешь ее, но не осмеливаешься сделать решающий шаг, либо тебе не хватает духу ее отпустить. Как бы там ни было, чтобы разрулить эту непростую ситуацию, у тебя осталось четыре дня.

Волк лишился дара речи. Раньше Финли всегда и во всем вставал на его сторону.

— Я пошел, мне в голову пришла мыслишка, надо ее проверить, — сказал Финли и встал.

— Я с тобой.

— Нет.

— В десять часов у нас планерка, будем обсуждать ход расследования, — возразил Волк.

— Прикрой меня, — горько улыбнулся Финли, с силой хлопнул Волка по плечу и вышел.

В девять часов пять минут он не ответил на звонок доктора Престон-Хилл и теперь ожидал телефонной взбучки от коммандера. После ухода Финли на душе было гадко; Бакстер, только что появившаяся в отделе,