На самом деле, очевидно стремление Сталина в заключительной стадии войны обеспечить наиболее благоприятные геополитические условия для последующей советской экспансии. Именно для этого он был намерен оставить себе Восточную Европу и Балканы и отодвинуть советскую границу как можно дальше на запад. Прямое наступление на Берлин, прежде чем будут захвачены Балканы, могло означать, что война закончится, когда большая часть Восточной Европы еще останется под номинальной немецкой оккупацией. За внезапным прекращением военных действий могло последовать возникновение буржуазных администраций, которые обратились бы к союзникам за помощью в деле проведения свободных выборов. На таких выборах у коммунистов не было шансов — Сталин это прекрасно понимал. Таким образом, осенью 1944 г. центр тяжести Восточного фронта сместился на юг, к Балканам. В августе Сталин создал еще один фронт — 4-й Украинский (им командовал генерал И.Е. Петров); его задачей было наступление на Будапешт. 2–4-й Украинские фронты имели в сумме 38 дивизий полного состава против 25 потрепанных немецких дивизий группы армий «Украина» Фердинанда Шернера. Вскоре Шернера перевели в Курляндию; там он принял командование немецкими силами — остатками прежней группы армий «Север». В октябре 1944 г., ссылаясь на какие-то сегодня совершенно непонятные, но тогда якобы существовавшие предпосылки для ведения операций из Курляндии против открытого фланга советских войск, Гитлер решительно отклонил предложение о прорыве курляндской группы армий в Восточную Пруссию и упустил, таким образом, последнюю возможность создания на границах Восточной Пруссии прочной обороны. В Курляндском котле осталось 26 закаленных в боях дивизий и большое количество артиллерии. Эти войска с огромным упорством и ни на минуту не ослабевавшей волей к сопротивлению обороняли этот район вплоть до самого последнего дня войны. Часть сил Курляндской группировки удалось эвакуировать морем, но основные силы находились в безнадежной с оперативной точки зрения ситуации и должны были, как писал генерал Бутлар, издали наблюдать за тем, как под ударами с Востока рушится рейх. Некоторое время этой группой армий руководил Шернер — один из самых преданных Гитлеру фельдмаршалов. Курляндская группировка держалась до последнего — только 9 мая в Курляндском котле в плен сдались 45 генералов, 8 038 офицеров и 183 тысячи рядовых вермахта.

Что касается южного фланга Восточного фронта, то 20 августа оба фронта — Малиновского и Толбухина двинулись на румынские дивизии и через несколько часов оказались в полях Бессарабии. Большинство румын попросту сложили оружие и растворились в деревнях. Другие присоединились к советской армии. Немецкая 6-я армия была окружена. Ирония истории заключалась в том, что «воскрешенная» 6-я армия закопалась на правом берегу Днестра (как и на Волге за два года до этого), прикрывая Яссы и Кишинев совместно с двумя румынскими армиями с такими же зловещими (как и под Сталинградом) номерами — 3-я и 4-я. Остатки «новой» 6-й армии сломя голову бежали к границам Венгрии. Теперь вся германская позиция в Южной Европе была на грани развала, восстановить ее из-за нехватки резервов было невозможно.

Решающим испытанием для немцев на Балканах стали события осени 1944 г. Румыния под натиском наступающих советских войск уже развалилась, а Болгария 8 сентября объявила войну Германии. В результате все левое крыло Балканского фронта оказалось взломанным. Между тем Гитлер упорно не допускал отвода немецких войск с территории Греции. В июне 1944 г. он планировал в Греции строительство базы подлодок. Несмотря на его бестолковые приказы и промедление с приказом об отходе, генерал-полковник Александр Лер смог в один прием отвести войска из Греции в Хорватию. Основные силы его армии состояли из малоподвижных частей — даже экипажи подлодок и личный состав аэродромного обслуживания Люфтваффе уходили из Греции в пешем строю. Через горы и долины, преодолевая расстояния более чем в тысячу километров, волы и мулы тянули тяжелые крепостные орудия. Англичане не спешили преследовать немцев — они уже занялись усмирением коммунистического Сопротивления в Греции. Силы коммунистов в Греции были весьма значительны — гражданская война там длилась до 1949 г.

Иначе действовали болгары — 11 сентября 1944 г. Болгария вышла из союза с Германией и, в свою очередь, объявила бывшей союзнице войну. Сталин, с тем чтобы иметь возможность преследовать немцев по территории Югославии, объявил войну Болгарии. Таким образом, Болгария стала единственной страной, «воевавшей» одновременно и с Германией и с Советским Союзом. Проявляя большой энтузиазм, болгары многочисленными отрядами теснили отступающие с востока немецкие колонны, стремясь отбросить немцев в высокогорные районы западной части Балкан. Севернее болгар двигалась лавина советских танков, используя шоссе Ниш-Белград, по которому в 1941 г. в Грецию прошла танковая группа Эвальда фон Клейста. Несмотря ни на что, в конце декабря 1944 г. Лер вывел свои войска туда, где они и должны были находиться в соответствии с приказом Гитлера — на границы Хорватии.

Немецким войскам группы генерала Вейхса также пришлось с большим трудом пробиваться из Сербии на север. Это был долгий и мучительный отход. Железные дороги были для них недоступны, поэтому немцы с трудом пробивались домой по пыльным извивающимся проселкам Сербии и Черногории. Один из немецких офицеров писал в мемуарах: «Отступление наше было ужасным. Иногда дороги на перевалах были заминированы на протяжении 20–30 км подряд, и после первой недели мы потеряли большую часть нашего транспорта. Многие из нас полностью сносили свою обувь и бросили все, кроме винтовок. Ночью приходилось ставить в караул половину роты, потому что партизаны не давали нам покоя. Каждая деревня, через которую мы проходили, подтверждала невероятную свирепость этой партизанской войны…»

Предательство союзников (Румынии и Венгрии) и взрывы ненависти и мести, которые стали происходить на оккупированных территориях при ослаблении немецкой администрации, стали шоком для вермахта и даже для С.С. С безмятежностью следовавшие завету Макиавелли — «пусть лучше тебя боятся, чем любят», — немцы верили, что поскольку они — раса господ, никому, кроме большевиков и евреев, не придет в голову им противостоять.

29 октября 1944 г. Сталин оказал сильное давление на командующего 2-м Украинским фронтом Малиновского, просившего у него пять дней для подготовки наступления на Будапешт. Но уже в первые дни ноября 1944 г. стало ясно, что операция по овладению Будапештом обречена на провал. Новый план овладения Будапештом, предложенный Генштабом, также оказался нереальным. Войска 2-го Украинского фронта втянулись в затяжные бои, продолжавшиеся 3,5 месяца. В ходе боев на венгерской земле погибло 140 тысяч солдат и офицеров, большая часть их пала в ходе прямолинейных штурмовых действий в Будапеште — прежде всего, по вине Сталина.

Последний всплеск положительных эмоций у немецкой общественности вызвал первоначальный успех Арденнского наступления вермахта и Ваффен-СС. Идея и руководство этой операцией целиком принадлежали Гитлеру, дух которого практически был сломлен, физическое состояние ухудшалось, но интеллект еще сохранял некоторую остроту. В конце 1944 г. Гитлер признался своему адъютанту по Люфтваффе Николаусу фон Белову: «Я знаю, что война проиграна — вражеское превосходство слишком велико». В новых условиях Гитлер афористично сформулировал принцип новой стратегии: «Исход войны окончательно решается одной стороной, или другой, признавшей, что война не может быть выиграна». С зимы 1944–1945 гг. этот принцип определял политику Гитлера. Еще он сказал: «Никогда в истории не было такого союза, как коалиция наших врагов, составленная из таких чуждых элементов с такими расходящимися целями… Ультракапиталистические государства, с одной стороны; ультрамарксистское — с другой. С одной стороны, умирающая Британская империя; с другой стороны — колония, желающая овладеть ее наследством, Соединенные Штаты Америки. Каждый участник вошел в эту коалицию с надеждой осуществить собственные политические цели…» В начале 1945 г. Гитлер признавал: «Наша промышленность истощается, падает уровень подготовки кадров и компетентность командиров. Однако подобное уже имело место в истории. В данный момент я перечитываю том писем Фридриха Великого. Вот что он пишет на пятый год Семилетней войны: “Было время, когда я отправлялся в поход с Лучшей армией в Европе. Сейчас у меня одно отребье. Нет у меня больше командиров, мои генералы ни на что не способны, офицеры не в состоянии командовать, а вид солдат вызывает жалость”. Трудно представить себе более трудное положение, и тем не менее Фридриху удалось с честью выйти из войны и добиться определенных выгод».