Начиная все лучше разбираться в работе рынков и торговых площадок, мы понимаем, что можем вмешиваться в их работу, изменять их дизайн, «ремонтировать» их в случае неэффективности и основывать новые там, где они нужны и полезны. В последние годы работа экономиста все чаще напоминает работу инженера, и это чем-то похоже на те эпохальные преобразования, через которые на протяжении многих тысячелетий прошли сельское хозяйство и врачебное искусство. Сначала люди выращивали то, что находили в лесах и на полях, но со временем начали собирать семена самых плодородных растений и высаживать их на следующий год; так и зародилось селекционное растениеводство. Сегодня мы пользуемся достижениями многовековой селекции, а в последнее время еще и генной инженерии, для того чтобы улучшать сельскохозяйственные культуры и получать все большие урожаи в более сложных природных условиях. Выйдя погулять в поле или сад, мы видим результаты многих поколений культивирования. Одни растения – это древние виды, хорошо приспособившиеся к современным условиям, а другие – современные сорта, специально выведенные для того, чтобы сделать их более выносливыми, питательными или, возможно, просто более красивыми, чем их прародители. Но даже новейшие сорта растений по-прежнему опыляются пчелами, которые являются неотъемлемой частью экологической системы; в этом отражается сложнейшее взаимодействие эволюции, коэволюции, человеческих желаний и разработанных человеком дизайнов.

Подобный прогресс наблюдается и в медицине. Еще относительно недавно врачи в основном занимались тем, что старались хоть немного облегчить страдания больных. Сегодня же мы ожидаем, что врач активно вмешается в ход болезни, что в его распоряжении есть действенные препараты и хирургические методы, помогающие добиваться существенного успеха в излечении заболеваний. Мы надеемся и предвидим, что в будущем медицина станет еще более эффективной и результативной, но с радостью пользуемся всем тем, что она может предложить нам сейчас.

Поскольку рынки и языки представляют собой инструменты, используемые коллективно, изменить их дизайн, как правило, бывает чрезвычайно трудно, даже если они работают из рук вон плохо. Поэтому нам приходится довольствоваться некоторыми плохими дизайнами, вроде странного написания многих английских слов. Но иногда мы все же беремся за дело и принимаемся что-то менять на плохо работающих рынках или даже разрабатываем дизайн для совершенно новых. Эти возможности мы должны ценить и изучать, относиться к ним беспристрастно и отслеживать с предельным вниманием.

Как мы уже говорили, рынки – это артефакты, творения рук человеческих, а не природные явления. И их дизайн дает нам отличный шанс сохранить и улучшить некоторые из самых старых и важных изобретений человечества.

Дизайн рынка – коллективная работа, поэтому я в большом долгу перед всеми, кто трудился на рынках, о которых шла речь в книге; многие из этих людей в ходе моего рассказа названы поименно.

Оказалось, чтобы написать и выпустить в свет книгу, надо быть намного более командным игроком, чем я думал. Многие помогали мне в этой работе, и я уверен, что получил бы еще больше помощи, будь я человеком, которому легко и просто помогать. Особо хочу отметить моего агента Джима Левина; Тима Грея, который провел интервью с участниками рынка обмена почками и распределения детей в школы; Майка Мэлоуна, который сделал мой текст более лаконичным и понятным (и который много знает о Sooners); а также моего издателя Имона Долана – за удивительно ясное представление о том, что следует включать в книгу, а что нет. А еще я очень признателен Барбаре Джетколе за вдумчивое редактирование, а также Атиле Абдулкадироглы, Эрику Будишу, Нилу Дорозину, Александру Ничифору и Парагу Патаку за внимательное изучение материала и проницательные комментарии.