— Кучер, пошел! — Филипп щелкнул пальцами вознице, все это время с разинутым ртом наблюдавшему за происходящим. — В деревню Уайлдкрофт!

Он захлопнул дверцу.

— Проклятие! — Октавия лежала на полу, глаза ее были закрыты. — Что с вами? — Он опустился рядом на колени, и в этот миг карета дернулась. Филипп больно ударился плечом о край сиденья. Ругаясь, он снова склонился над девушкой:

— Что с вами? — Похлопал по щекам и, не добившись результата, взял за плечи и слегка потряс ее.

.Глаза Октавии раскрылись.

— Милорд, я, кажется, упала в обморок. Когда я нервничаю в таком положении, со мной это часто бывает, а я не взяла нюхательную соль. Господи, сэр, как мне плохо. — Она снова закрыла глаза.

Филипп смотрел на нее в изумлении.

— Что, черт возьми, значит «в таком положении»? Октавия чуть взглянула на него:

— Я не то хотела сказать, милорд. Такой ужас случается со мной впервые. О, дорогой… не знаю, как объяснить.

— Сядьте. — Филипп попытался ее поднять. — Клянусь Богом, а вы не пушинка. — Наконец он усадил ее на подушку. — О чем вы говорите?

— Должно быть, потрясение, — бормотала она. — Не могу рассказать… Милорд… женские дела…

— Что такое? Ничего не понимаю. Какая-то чушь! Ресницы Октавии затрепетали.

— Месячные, милорд. Задолго до срока… Но от нервов так бывает.

— Боже праведный! — воскликнул Филипп, отшатываясь от нее. — Так вы нечисты? Октавия всхлипнула.

— Мне так больно. Живот просто разрывает. Отвезите меня домой.

Филипп с трудом справился с яростью, охватившей его, и постучал в крышу рукоятью шпаги.

— Слушаю, господин? — Перевернутое лицо появилось в окне кареты.

— Поворачивай обратно. Мы возвращаемся в Лондон.

— Леди дурно? — глубокомысленно спросил возница, но в ответ услышал лишь ругань.

— Поворачивай свою чертову колымагу! Лицо кучера исчезло. Экипаж развернулся на узкой дороге и загрохотал железными ободьями по камням и гальке. Лошади побежали быстрее, стремясь, как и их хозяин, поскорее выехать на широкий, удобный и людный путь.

Филипп смотрел на женщину, которую хотел сделать своей любовницей. Похоже, сам дьявол противится этому.

Но она будет его!

Руки Филиппа сжались в кулаки. Он почувствовал, что раздваивается. Одна его часть хотела все бросить и позабыть Октавию с ее женскими жалобами. Но другая требовала довести дело до конца. Он хотел ее даже сейчас, когда сильная, с характером женщина внезапно превратилась в слабое, ноющее существо, так похожее на своих сестер по племени.

И все же она будет его. Он наставит рога Руперту Уорвику!

Они проехали Вестминстерский мост, и Филипп постучал в крышу:

— Завези меня сначала на Сент-Джеймсскую площадь! Не возражаете, дорогая, если я вас покину? — В заботливой интонации явно чувствовалась издевка.

— Нисколько, Филипп, — кротко ответила Октавия. К его облегчению, она, казалось, несколько пришла в себя. На лице не было следов бурных рыданий и страхов. Напротив, оно стало еще прекраснее: бледное в тени кареты, с глазами, как два золотистых озерца, полных невыплаканных слез.

— Извини, — смущенно оправдывалась она, когда экипаж остановился у дома Уиндхэма. — Не знаю, как еще мне просить прощения… Такие неприятности…

— Не важно, — нетерпеливо перебил ее граф. — Сказать по правде, меня не очень интересуют интимные подробности функционирования женского организма. В следующий раз устройством нашего свидания займусь я. И тогда, мадам, не будет ни срывов, ни отсрочек.

Он выпрыгнул из кареты с таким видом, словно находился рядом с прокаженным.

Октавия вздохнула свободнее. Дорожное приключение, несомненно, только подхлестнуло бы Филиппа, и тогда Октавия оказалась бы в весьма щекотливом положении — хотя бы потому, что в деревне Уайлдкрофт их не ждало уютное любовное гнездышко. Теперь она свободна и первым делом отправится к Бену.

Хозяин таверны должен знать, каков порядок посещения узников в тюрьме и что нужно сделать, чтобы облегчить положение Руперта. Видимо, за все нужно платить — за то, чтобы сняли кандалы, за лекарства. А голова Руперта явно требовала лечения.

На какой-то миг перед глазами возникла картина, увиденная ею в тот день, когда она познакомилась с Рупертом Уорвиком. На перекладине болтаются два тела, черные застывшие фигуры на фоне зари. Октавия тряхнула головой, словно отгоняя видение прочь. Об этом думать нельзя. Сосредоточься на том, как облегчить условия заключения Руперта, а потом — как организовать побег.

Должен же быть какой-нибудь выход. Хотя… еще ни одному человеку не удалось сбежать из Ньюгейтской тюрьмы — Октавия это знала. А нельзя ли свободу Руперта купить? Охранники — люди обычно продажные. Деньги же у них есть.

Наконец карета остановилась у дома на Довер-стрит. Филипп, конечно, не заплатил извозчику, что было недостойно джентльмена. Девушка бросила кучеру соверен и побежала к дверям.

— Гриффин, прикажи оседлать мою лошадь! Сегодня я дома не обедаю!

Дворецкий уже знал, что Руперт на несколько дней уехал из Лондона, поэтому причину отсутствия мужа Октавии объяснять не пришлось. Ни слугам, ни кому-либо другому. Но лишь до тех пор, пока это отсутствие не будет выглядеть странным.

Не надо думать об этом!

Десять минут спустя Октавия уже была на дороге, ведущей к Вестминстерскому мосту. Жаль, что сейчас под ней не Питер. Что станется с конем в Ньюгейте? Смогут ли они с Беном увести его из тюрьмы? К будущему Руперта это совсем не относилось, но отвлекало Октавию от мрачных мыслей.

Кобыла старалась изо всех сил, но до Питера ей было далеко. Пробило уже шесть, когда Октавия добралась наконец до «Королевского дуба».

Долговязый Фредди не вышел при ее появлении. Она спешилась без посторонней помощи и вошла в таверну.

— Бен! Бесси!

Руперт как-то сказал, что эти два человека — его друзья и, если понадобится, станут и ее друзьями. Поэтому, когда из кухни с как всегда недовольным лицом и с половником в руке появилась Бесси, Октавия просто сказала:

— Ника схватили. Где Бен?

Скуластое лицо кухарки дрогнуло, и Октавии показалось, что женщина вот-вот заплачет. Но Бесси лишь отрывисто сказала:

— В домике. Поджидает Ника. Заходи, расскажи, что случилось. За Беном я отправлю Табиту.

— Нет, поеду сама. Только скажи, как мне найти дорогу. Моя лошадь на улице.

— Где Ник?

— В Ньюгейте. Как мне найти Бена? На Бесси подействовала спокойная настойчивость Октавии. Кухарка коротко кивнула и вышла на улицу.

— Поезжай до конца по этой дороге, потом по тропинке через поля. Когда переберешься через ручей, держи правее. За живой изгородью увидишь поле. Опять поверни направо, и прямо перед тобой будет домик.