Вершины Звёздных гор преграждали путь суровыми великанами. От белизны снега слепило глаза. Алат сомкнул перед собой крылья, пронзая древним волшебством неприступный заслон скал. Звёздные горы промчались морозной мглой, каменными деревьями в алмазных цветах, вихревыми потоками, мраком пещерных нор.

Алаты оставили беглецов в западных предгорьях. Впереди кутался в туманы хвойный лес.

– Где она? – спросил Тами, осматривая облачную даль слезящимися после полёта глазами. – Твердыня?..

Никто не решался отвечать. Крадуши устало садились на камни, кутаясь в накидки. Горану казалось: он оледенел, промёрз до костей в северном ветре гор. Лицо пылало, руки не слушались, но тёплый воздух понемногу возвращал коже чувствительность. Взгляд непримиримо тянулся сквозь утреннюю дымку, выискивая заветную цель. Тщетно. Западная окраина Царны встречала их дикими чащобами в завесах пара.

– Нужно дождаться, когда туман рассеется, – пыталась ободрить друзей Исмин. – Все целы? – она говорила с дрожью в голосе – тело бил озноб.

К ней подсела Злата и Эфа, обнимая – позволяя согреться. Из всех Исмин выглядела самой бледной и вымученной. Она порывалась встать, рассуждая о маршруте, но затем вдруг закатила глаза – Злата едва успела удержать её от падения. Друзья аккуратно уложили Исмин на тюфяк мхов. Девочка дышала размеренно и тихо – слабостью ускользающего ветерка. Клюв бережно укрыл её своей накидкой:

– Не стоило позволять ей растрачивать силы.

– Никто бы не отговорил, – признала Злата. – Землетрясение помогло нам спастись.

– Что с её руками? – беспокоился Горан.

Никс подложила под голову Исмин рюкзак.

– Пусть отдохнёт. – Она сжала в ладонях холодные пальцы подруги, обвитые серой паутиной вен, ногти бескровно белели. – Земля вернёт силы. – Положила руку Исмин на мох и накрыла накидкой.

Эфа жестом спросила: «Поправится?»

– Если будет щадить себя. Нам всем лучше не тревожить наследие Альфатум.

Крадуши склонили головы. Буря сражения, казалось, ревела за спиной ветром в заснеженных хребтах.

– Уц обезумел, – прошептал Тами, расстроенно глядя на Злату. – И мы?.. Мы тоже превратимся в монстров?

Злата поникла под угрюмыми взглядами ребят.

– В его безумии – наша вина, – ответила.

– Только не оправдывай его! – злился Клюв, поднимаясь. – Уц поджёг селение, осознавая, что мы – в опасности!

– На что бы толкнуло горе нас?

– Нет, Злата. Не смей упрекать нас. Я его знаю дольше. Гораздо. – Клюв мерил шагами землю, запальчиво размахивая руками. – Ловушка браконьеров спасла Уца от плахи. Гончие охотились за ним.

– И за нами.

– Он умышленно крал, неизвестно чем ещё промышлял. Злата, даже с нашим проклятием ты способна отличить негодяя от жертвы.

Спор посеял уныние. Каждый сосредоточился на своих безрадостных мыслях. Горан открыл атлас. Скурат чистил слановую булаву мхом от сажи. Никс выстраивала фантастические предположения, но цитадель грёз скрывали слишком могущественные чары. Только Тами гипнотизировал даль Туманного леса, не вслушиваясь в рассудительные речи друзей, смирившихся с поражением.

Очнулась Исмин. Крадуши начали надевать рюкзаки, кратко переговариваясь о погоде. Тучи закрывали небо, сбивая ощущение времени. Скурат предложил разыскать Замок Воителей, в надежде внести ясность в местонахождение твердыни.

Запротестовал Тами:

– Мы возвращаемся? Так просто сдаёмся в конце пути?

Скурат и Клюв изучали местность. За ними брела бледная Исмин. Злата и Эфа. Никс запустила в небо Регул.

– Шевелись, Липучка, – позвал Горан. – Да, это трусость, но вокруг – дремучий лес. Нет даже смутного очертания перламутровых стен.

Тами упрямился:

– Пусть Никс направит Регул к цитадели! – указал он на крылатый призрак льва. – Вы даже не пытались!

– Мы пытались больше, чем кто-либо. – Кудесник поморщился от досады. – Волшебство вымерло с колдунами, а сказки – всего лишь вымысел наивных мечтателей.

– Нет! – Липучка медлил. – Горан, скажи им, пусть остановятся. Дождёмся, когда выглянет солнце – отыщем звериные тропы. Горан, она существует! Как алаты, духи скалистых лесов. Как крадуши и кудесники. Слышишь?

– Тами… – Горан помог мальчишке подняться. – Нам нужно искать укрытие. Мы не знаем, кем населена эта местность. Лучше вернуться к безопасным берегам.

Начался вялый подъём по каменным грядам. Встречались мелкие родники, цветущие островки зелени, кварцевые жилы, кустарники в космическом сиянии. Но пасмурность дня вгоняла в апатию. Усталость, страх, неизвестность пути гнули к земле, отбирая стойкость. Тами плёлся позади вереницы друзей, палкой сбивая сухие стебли трав. Величие гор превращало чаяния хрупких людей в шелуху не проросших зерен. Расстояние казалось бесконечным, словно путники шли на месте.

Но вот ветер с гор дохнул холодом на лес. Тучи рассеялись на миг – яркий свет солнца лучами пронзил туманную мглу. Тами, щурясь, всмотрелся в горизонт.

– Эй! Поглядите! Там! – он взбудоражился, указывая пальцем на запад. – Там! Видели? Вы видели? – подпрыгивал Тами от волнения.

Ребята остановились, без единого слова осматривая ширь границ Царны. Краткие отблески серебра. В смоге туч зеркальной зарницей таял и вновь проступал слепящий глаза образ: перламутровые столбы в небеса. Ветер стих. Тучи затянули солнце.

– Твердыня… – не веря собственному голосу, произнёс Горан. – Мы у заветного рубежа.

Они спустились в гущу леса поздним вечером, движимые уверенностью: требуется последний рывок. Осилить дорогу получится. Но когда за спинами повис туман, скрывая пути к возвращению, по коже побежали мурашки беспокойства.

Кварцевые взгорки сменялись топями, полянами в заскорузлых грибах, испещренных дырами. Громадные кипарисовые деревья то зеленели, то синели хвоей, пульсировали багровой листвой. Казалось, кроны дышали, раздуваясь в полумраке плывущими медузами. Иногда с ветвей осыпалась мелкая листва, звенящая серебряными кругляками по камням, цветущим топазами. Между деревьями царила тьма непроглядности. Земля дрожала у линий речушек, что отражали путников, пугливо пересекающих артерии леса по дрейфующим камням. Прозрачная вода темнела смолой, блестела оловом, жгла взгляды медью. На дрожащей глади возникали сумбурные фантомы прошлого. Глушь шепталась голосами, навеянными переживаниями.

С приходом темноты, странники разбили ночлег у поваленного дерева. Хворост не желал гореть, дымясь слезоточиво. Горячие ключи паровали в сырости вечера. Ничего съестного добыть не удалось, и ребята уснули на обломках коры, кутаясь в накидки, – отчаянно надеясь: завтра они отыщут тропы грёз.

Новый день не принес ясности. Между деревьями появились каменные шпили, поначалу обнадёжившие: местность меняется – Алефа близка. На третий день пути их угрюмые колонны заколдовывали взгляды слепотой. А после начали встречаться метки на коре, оставленные спасительными знаками для возвращения. Впроголодь бредущие крадуши скинули рюкзаки. Привал. Горан пошатывался на ногах от усталости.