Она ничего не слышала, кроме ударов собственного сердца. Не помнила даже, как произносила обеты. Церемония вдруг закончилась.

Элизабет робко подняла на Роберта глаза. Муж ее больше не злился. Он ласково провел кончиком пальца по ее лицу.

– Кажется, миледи, вам опять не удалось осуществить свою девическую мечту и надеть свадебный наряд.

– Этой глупой девушки уже не существует, – возразила Бет. – Она исчезла так же быстро, как моя невинность.

Роберт задумчиво смотрел на жену.

– Мне тем более жаль, миледи, ибо та девушка была просто очаровательна, и я готов умолять ее: «Постой, младая дева! О как ты хороша!»

Он повернулся к Александру Скотту.

– Я проделал долгий и утомительный путь, милорд. Надеюсь, ваше гостеприимство предусматривает, кроме всего прочего, горячую ванну и теплую постель.

– Я всегда рад гостям, – любезно отозвался граф.

Роберт повернулся к Элизабет и поцеловал ее руку.

– Я прощаюсь с вами до утра, миледи. Смущенная Элизабет грустно смотрела, как за мужем закрылась дверь часовни.

Элизабет ушла к себе. Сейчас ей никого не хотелось видеть. Даже отца и брата. Она не знала, что ей делать – расплакаться или закричать и затопать ногами.

«Вот так вот, взял и ушел спать. Хорош муж, – думала она. – Значит, шахматная партия продолжается. Я сделала смелый ход ладьей, но вы не захотели играть пешку и предусмотрительно пустили в ход коня». Наморщив лоб, она размышляла, какой ход сделать дальше. Вдруг ее лицо озарилось радостной улыбкой. Ничего не подозревающего графа Керквуда ждали новые волнения.

– По-видимому, пришло время рискнуть королевой, – произнесла Элизабет. – Берегись же, коварный король, ибо на этот раз тебе будет поставлен и шах, и мат!

После горячей ванны руки и ноги Роберта почти перестали болеть, он надел штаны, белую рубашку и теперь стоял, в задумчивости глядя в окно. Он слышал, как в соседней комнате ходит Элизабет, и ему страшно хотелось оказаться рядом с ней.

Боже, как он любит эту женщину! Как жаждет ее тепла! И опять он, кажется, огорчил ее. «Почему, – спрашивал себя Роберт, – почему я так поступаю? По чему я вечно срываю на ней зло? Ведь рассердила меня не она, а совершенно другие люди. Вот сейчас эти Скотты нанесли удар моей гордости и тщеславию. Но разве они сделали это не ради Элизабет? Могу ли я осуждать их за то, что они любят Бет? Разве сам я не собирался с ней обвенчаться? Но все же они обошлись со мной безобразно, и я не позволю этой девчонке думать, что так легко смирюсь с этим!»

Вдруг щелкнула задвижка. Роберт обернулся. Дверь в соседнюю комнату была открыта. В его комнату вошла Элизабет. В руках у нее были бокалы с вином.

Длинные темные волосы свободно падали на ее плечи. Легкая прозрачная рубашка из белого батиста облегала ее пышную грудь. Подойдя к мужу, Бет бросила взгляд на его штаны, а потом с улыбкой посмотрела ему в лицо. Она была довольна – ее появление на него подействовало явно возбуждающе.

И словно ей было этого недостаточно, молодая женщина кончиком языка облизнула губы и снова улыбнулась. Роберт сглотнул.

– Это хорошее вино, милорд. – Бет протянула Роберту бокал.

Тот жадно схватил его и осушил одним глотком. Элизабет же пила медленно, глядя на него поверх стакана.

– Как жаль, милорд, ведь распробовать вино можно, если только пить его по глоточку, – заметила молодая женщина. – Вот, выпейте мое, это поможет вам расслабиться.

Роберт без возражений взял протянутый бокал и опять опустошил его залпом.

– Черт возьми, Элизабет, вы понимаете, что вы делаете? – прошептал он.

– Эта ночь может оказаться приятной или неприятной в зависимости от того, какой вы захотите ее сделать, Роберт, – мягко проговорила молодая женщина и поставила пустые бокалы на стол.

Взяв руку мужа, Элизабет поднесла ее к губам. К щекам Роберта прилила кровь. А Элизабет расстегнула пуговицы на его манжетах и поцеловала его запястья. Потом поднялась на цыпочки и развязала тесемки, просунула руку под рубашку и погладила мужа по груди.

И тут Роберт вспомнил о той далекой первой ночи в Эшкерке, и он невольно улыбнулся.

Элизабет заметила его улыбку и поняла, что он вспомнил все. Она прижалась к нему, обняла за шею и подняла голову.

– Неужели вы можете навязываться мужчине, если он вас не хочет? – спросил Роберт, вступая в игру.

– Вы – несносный хайлендский плутишка, – нежно прошептала Бет. – Была ночь, когда вы хвастались своим умением держаться в седле. Кажется, милорд, есть кобылка, оседлать которую вам не под силу.

Говоря так, она касалась губами его уха, щекотала его своим дыханием. Роберт не выдержал, прижал Элизабет к себе и поцеловал.

– Сладкая малышка. Сладкая, сладкая малышка, – простонал он, покрывая ее лицо и шею жгучими поцелуями.

Элизабет наслаждалась прикосновениями его ласковых рук, его горячих губ.

– Роберт, – всхлипнула она, – я так люблю вас! Сможете ли вы когда-нибудь простить меня?

Он обхватил ладонями ее лицо.

– Простить вас? Это я должен просить у вас прощения, Элизабет.

Когда они оторвались друг от друга, Элизабет уткнулась мужу в грудь.

– У меня нет ни стыда, ни гордости, когда дело касается вас. Нет ничего, что я не сделала бы, лишь бы быть с вами, любимый. Если бы вы не женились на мне, я все равно последовала бы за вами хоть на край света, только бы вы захотели взять меня с собой.

Роберт обнял ее крепко-крепко, поцеловал в макушку и проговорил:

– Я собирался ехать к вам, когда меня нашел Эндрю. Нет такой силы, которая остановила бы меня и не дала бы увезти вас домой, в Эшкерк.

Элизабет подняла голову, улыбнулась, слезы блестели у нее на глазах.

– Домой. Домой, в Эшкерк, – вздохнула она. – Клянусь вам, любимый мой, что я никогда больше не покину те священные холмы. Куда бы вы ни отправились по зову долга – я буду без всяких жалоб ждать вашего возвращения.

– Нет, дорогая, не нужно изменять себе. Сейчас вы та Элизабет, которую я люблю, на которой я женился, – непокорная, непредсказуемая, живая. Мне не нужно, чтобы вместо моей Элизабет появилась неживая кукла – покорная и пресная. Я хочу видеть, как у меня на глазах бутон превращается в женщину, видеть, как семя мое растет в вас, превращаясь в плод нашей любви. Мы, конечно, всегда будем ссориться, но наша любовь всегда будет мирить нас. О, Бет, сколько всего у нас впереди!

– Роберт, я должна признаться вам кое в чем, – проговорила Элизабет.

Он прижал палец к ее губам.

– Я не был вполне откровенен с вами, дорогая. Я еще не сказал вам одну вещь. Я возвращаюсь в Эшкерк и останусь там. Я – лэрд нашего клана, и я слишком долго уклонялся от своих обязанностей. Надеюсь, никогда больше мне не придется взять в руки оружие, разве что для защиты Керкмуира. Дэвид и Анна, – продолжал Роберт, – собираются отплыть в колонии. Я не против. Каждое утро вы, Элизабет, будете просыпаться рядом с мужем, и нашему ребенку никогда не придется спрашивать о своем отце, где он, почему он на войне, а не рядом с вами.