– О, извини. Я думал, ты уже поняла это и просто ждешь, когда я что-нибудь брякну, а ты велишь мне заткнуться.

Ее левый глаз превратился в щелку. Правый попытался сделать то же, но не поспел. Я сосредоточился на том, что поуже.

– Никто не любит наглых имперцев.

– Я вижу, что воинственных джанийских женщин в годах тоже не жалуют. – Подавшись вперед, я поставил локти на стол. – Послушай, я еще не пил кофе, да и другим привычным порокам не предавался, а потому буду краток. Круче тебя только яйца. Я вижу это даже без ходячего обелиска позади. И ты бы не пришла, не зная о моих связях на родине. Может быть, перестанем изображать крутых и перейдем к делу?

Тип, стоявший позади нее, хрюкнул и демонстративно подперся кулаком величиной в половину моей башки.

Старуха словно не обратила на это внимания. Она долго сверлила меня взглядом, пока наконец не встряхнула головой. Убайд разжал руку, но не убрал.

– Мое имя – Джаида бинт-Ийаб Бакр аль-Модусса аль-Хирим, – произнесла она, – хотя на улице большинство называет меня Мамаша Левая Рука. Тебя зовут Дрот?

– Зовут.

Пауза.

– И все?

– Мне обычно хватает.

Она шмыгнула носом и отпила еще своего ледяного питья.

Работая в Старом Городе, я слышал ее имя, но вскользь. Мамаша Левая Рука была настолько выше улицы, что слыла больше мистической сущностью, нежели человеком. Являясь матриархом клана Хирим, она, как сказывали, обладала нешуточной властью не только над теми членами своего клана, что держались в тени, но даже над самим племенем. Говорили, что ей во многом подчинялся даже ее племянник Гамза, номинальный глава Хирима.

К несчастью для меня, это означало, что она приходилась дальней родственницей Жирному Креслу. Кровные узы были не очень прочны, но их хватало, чтобы мне стало неприятно видеть Мамашу Левую Руку сидящей напротив, когда и дня не прошло с того момента, как ее племяш натравил на меня ораву Резунов.

Я изучил закурейскую паханку и Руку-амбала, торчавшего позади. Одновременно я согнул кисть, подумав о ноже в рукаве. Только в надежде на быструю смерть.

– Отлично, Дрот Одноименный, – сказала старуха. – Перейдем к делу. Вопрос у меня простой: хочу выяснить, как ты поступишь с Жирным Креслом.

– Я? – Я сидел развалясь, но теперь подобрался. – А как мне поступать, кроме как постараться выжить? Он твой родственник.

– Да, но не я убила его любимого кузена.

– Его кузена?..

– Ты повстречал его на улице. У него были меч и маленький щит.

– Ты имеешь в виду того, которого он послал во главе троих Резунов убить меня?

– Должно быть, это был Са’д – он самый.

– И твой внучатый племянник огорчен моим уходом? А что мне было делать – пусть мочит?

– Семейство свидетель, это облегчило бы мне жизнь.

– Ну, извини за неудобство, мать твою, но я…

Ее кисть взметнулась – и то же Рука. Я мигом слетел со стула и растянулся навзничь.

– Следи за языком, – посоветовала закурейская матрона. – Я не терплю сквернословия. Второго предупреждения не будет.

Я поднял голову и посмотрел промеж ног в сторону стола. До него было добрых шесть футов. Так это предупреждение?

Поднявшись кое-как, я утер испачканную кровью бороду и потопал обратно. Ставя стул и садясь, я напомнил себе, что это ее город. Ее армия.

Тем не менее я не замедлил подцепить ее кубок и вылить содержимое в рот. Зимнее вино – легкое, сладкое и, к счастью, холодное. Я погонял его во рту и сплюнул ярко-розовой струйкой.

В правом ухе звенело. Половина лица вторила болевым контрапунктом. Я оставил то и другое без внимания.

– Ладно, – сказал я. – Очевидно, я чего-то не понимаю. Какие у тебя проблемы с Жирным Креслом и при чем тут я?

– Мои проблемы – моя забота и тебя не касаются. Достаточно сказать, что Жирное Кресло – свинья, но свинья смышленая. Он приструнил Имперский квартал жестче, чем я считала возможным. Кое-кому из клана это помогло, но моим интересам помешало. Он словно камешек в сандалии, и я хочу от него избавиться.

– Что же, если меня замочить, то пресловутого камешка не станет?

– Это чревато последствиями, – отозвалась она. – Убийство Серого Принца – дело нешуточное даже в Джане. Нет, не раздувайся; это не то, что ты думаешь. Вряд ли за тебя станут мстить. Но твоя гибель выставит его близоруким и опасным. Мне нужно, чтобы Жирное Кресло потерял лицо до того, как я попробую его устранить, и твоя смерть была бы ветерком перед бурей. – Она поджала губы. Зрелище было не из приятных. – Но вот ты убиваешь Са’да и даешь жирному дураку отличный повод для наезда.

– Вендетта, – высказался я.

– Если это то же самое, что кровная месть, то да. Он назначил цену за твою голову. Высокую. И даже я не могу этому воспрепятствовать, потому что честь племени затронута слишком глубоко.

– А если я лягу на дно? – Дурная мысль, но у меня не было ни времени, ни сил и средств сражаться с этим типом. – Если я уберусь с его пути?

– Он не позволит.

– А если сам его замочу?

– Мне бы этого не хотелось. Дурак или нет, а все-таки родственник. Если уж погибать, то от клинка закурейца.

– А вдруг иначе не получится?

– У него много родственников. Таких крутых, как он сам, поменьше, но достойные есть, и я полагаю, что ты не уйдешь из Джана живым.

– Выходит, что я покойник, если буду защищаться, и тот же покойник, если не буду. – Я отвернулся и снова сплюнул кровью. – И как вы только ведете дела? Странно, что вы еще не перебили друг дружку и не лежите по канавам.

Мамаша улыбнулась. Мрачная картина, но я уловил некоторую тоску.

– Бывали времена… – проговорила она. Затем вздохнула. – Однако в Закуре есть правила и старшинство, не говоря об иерархии. У нас существуют замысловатые способы избежать бойни. В твоем случае ни один не годится. – Она посмотрела мне в глаза. – Неужели в твоем Круге все настолько иначе?

Я хотел ответить утвердительно, но осекся. Поводы и порука могли отличаться, но кровь лилась. Может быть, даже больше, так как мы полагались не на кровные узы и род, а на деньги и страх. О да, без долга и чести не обходилось, но в Круге редко мстили за тех, кого не сильно любили.

Все это не имело значения, потому что я был один в чужом краю, не считая Птицеловки.

– Так что же ты предлагаешь? – спросил я.

– Опозорить его. – Старуха криво пожала плечом. – Выставить дураком. Отобрать часть Имперского квартала. – Она взялась за кубок и отпила. – Короче говоря, занимайся тем, чем хотел, когда прибыл в Эль-Куаддис. Только делай это быстрее.

– Чем хотел?.. – отозвался я эхом. – Я собирался кое-кого разыскать и отчалить.