Он стоит лицом к грузовику, его тело находится под небольшим углом, и я пользуюсь этим преимуществом. Вонзая клинок в ребра, одновременно провожу другим клинком по его шее. Он хватается за горло, но уже слишком поздно.

Я выдергиваю из него второй клинок, и зубья пилы разрывают его плоть. Его колени подкашиваются, тело падает на землю. Кровь вытекает из его сонной артерии и с губ, пока он вдыхает жидкость. В слабом свете луны жизнь быстро угасает в его глазах. Он больше не представляет для меня угрозы, и я перехожу к следующему охраннику.

Слегка пригнувшись, я подкрадываюсь к передней части машины, чтобы получше его разглядеть, зная, что элемент неожиданности является ключевым в сохранении преимущества. Поэтому поднимаю камень среднего размера и бросаю его, ожидая его реакции, когда он приземлится у его ног.

Охранник так быстро вскидывает голову, что я боюсь, что он свернет себе шею. Рукой тянется к оружию в кобуре, но не достает его, а склоняет голову набок. Как будто он допускает возможность того, что камень в него швырнуло лесное существо.

Я с трудом подавляю фырканье. Очевидно, Сергей нанимает не мозги, а мускулы.

Он щурится в сгущающуюся темноту, осторожно приближаясь ко мне. Как только он равняется с передним бампером, я бросаюсь вверх, нанося удар в бок, и в то же время вонзаю другой клинок сбоку ему в шею, затем резко дергаю его вниз, вспарывая артерию.

Быстро.

Легко.

Болезненно.

Вытащив ножи из его тела, я позволяю его тяжелой фигуре потерять равновесие, и он падает на грузовик, кровь льется из его ран. Он скатывается на землю, и я перешагиваю через него, готовясь войти в ангар.

— Юрий.

Я дергаюсь от резкого, командного тона, который раздается прямо из ангара. Он достаточно громкий, чтобы быть услышанным поверх двигателя грузовика.

— Иди проверь!

Кажется, сейчас начнется настоящее веселье.

«Дыши», — срочно напоминаю я себе. — «Вот оно. Это ради папы. Это для того, чтобы Лиам был в безопасности».

Звучат быстрые шаги по бетону, прежде чем я замечаю тени двух мужчин, которые приближаются. Я сжимаю пальцы вокруг ножей, их стальные лезвия покрыты кровью. Кровь людей, которые следуют за злобным ублюдком и добровольно выполняют его приказы.

Когда первый из них видит тело своего товарища, скорчившегося у переднего пассажирского сиденья, он не окликает его, а бросается к упавшему человеку. Я прыгаю к нему и наношу первый удар ножом, но встречаю сопротивление.

На нем бронежилет. Приспосабливаясь к этой проблеме, я наношу удар другим ножом, перерезая ему горло и прокладывая прекрасный путь для истечения крови. Он падает на землю как раз вовремя, чтобы второй мужчина успел подойти ближе.

Даже в тени его глаза расширяются, прежде чем злобно сфокусироваться на мне.

— Ты маленькая сучка.

Когда он достает пистолет из кобуры, я поднимаю бровь в молчаливом вызове и показываю ему свои ножи. На мгновение мужчина сжимает пальцами кобуру, но потом достает нож, пристегнутый к поясу.

Один нож против двух.

Один человек, который, скорее всего, не настолько опытен в бою на ножах.

Словно по волшебству, я слышу в глубине своего сознания слова папы, произнесенные им шепотом много лет назад.

«Не позволяй никому себя запугивать. Ты — Юрченко. Красивая. Храбрая. Смелая. И никогда не стоит недооценивать себя. Верь в себя, и ты никогда не потерпишь неудачу».

Мудак щелкает лезвием, и оно сверкает в лучах лунного света, пробивающихся сквозь облака.

Моя улыбка полна злобного ликования, когда я дразню его.

— Мои покрыты кровью. Твои — тщедушные и неиспользованные. Очень похоже на что-то другое?

Черты его лица темнеют от ярости, но это то, чего мне хочется. То, что я могу использовать в своих интересах. Неконтролируемые эмоции, такие как ярость, могут завладеть человеком и ухудшить его навыки. Слишком горячая голова — и движения становятся неаккуратными. Ярость может ослепить человека и перечеркнуть все, чему он научился в бою.

Он не разочаровывает, когда бросается на меня, сжимая клинок в крепкой хватке. Я уклоняюсь от него, смещаясь в сторону, и вонзаю нож ему в бедро. Потом быстро выдергиваю его и отпрыгиваю в сторону, наслаждаясь моментом, когда тот почувствует зубья пилы на шипе клинка. Он издает резкий стон боли, но справляется с собой.

Этот придурок намерен заставить меня потрудиться.

Когда он вновь бросается на меня, я успеваю увернуться. Затем наношу удар по руке и ввожу острие другого ножа в нежную часть между горлом и нижней частью челюсти.

Набросившись, он рассекает мою правую руку около локтя, прежде чем я успеваю отскочить от него. Стискиваю зубы от жгучей боли. Когда мужчина смещается в сторону, его боевая стойка нарушена из-за раны на ноге, я перехожу в оборонительную позицию, и мы кружим друг вокруг друга. Знаю, что он пытается сделать, но тот не понимает, что я к этому готова.

Как только я оказываюсь спиной к грузовику с ножом наготове, он резким движением бросается вперед. Жду до последнего момента и поворачиваю верхнюю часть туловища в сторону, импровизируя и используя быстрые, повторяющиеся удары обоими ножами по его рукам и боковой части шеи. Он падает на землю, зажимая раны.

Шансов, что он выживет после пореза на артерии, практически нет, но это не моя проблема.

Я разворачиваюсь, готовая прорваться внутрь ангара, но сталкиваюсь лицом к лицу с дулом пистолета.

Мой взгляд устремлен не на лицо ублюдка, а к его пальцу на спусковом крючке. Двигаться или не двигаться… Будет ли его реакция быстрой или достаточно медленной, чтобы я успела уклониться и убить его первой?

Прежде чем я успеваю сообразить, как через секунду раздается приглушенный звук. От удара пули голова этого придурка откидывается назад, и из задней части черепа брызжет мозговое вещество и кровь.

Глава 68

АЛЕКСАНДРА

Тело падает на землю, открывая вид на Сергея и его ублюдочного помощника. Каждый из них нацелил на меня свои пистолеты.

Тот, кто сделал этот выстрел откуда-то сзади, возможно, помог мне, но я не могу поверить, что они не играют в свою собственную игру.

Потому что с этими ублюдками все так и есть. Игра на жизнь и смерть, и ни капли раскаяния.

Мой взгляд останавливается на помощнике, который стремительно надвигается на меня. Я оцениваю его, когда он останавливается в паре метров от меня. С двумя пистолетами в руках, пальцы на обоих спусковых крючках,