– А-а, чего голову ломать! – махнул омоновец. – Выпивки. Бочку. Одну с пивом, другую с вином. Ну и водки маленькую, двадцатилитровую, канистру. Только чтобы холодная была…

– Да заткнитесь вы, идиоты! – рявкнул на них Сеня и повернулся к джинну. – Так, все их заказы отменяются.

– Поздно, – отрезал чудотворец, пожав плечами. – Служба доставки уже включена.

Джинн кивнул головой вправо, и мы все послушно посмотрели туда. На плоской вершине холма, под которым до этого прятались от солнца три милиционера, из ничего появился элегантный столик на витых ножках, заставленный всевозможной жратвой. Вокруг стола запрыгали, пытаясь удержаться на ножках, шесть стульев, а затем откуда-то с неба плюхнулись две бочки и алюминиевая канистра. Причем последняя тут же покрылась влагой, и воздух над ней задрожал. У Жомова от ее вида даже слюнки потекли. А Попов и вовсе сразу к столу кинулся. Вот только поесть ему не удалось. Едва Андрюша руку протянул, чтобы гуся с тарелки сцапать, как все – и стол с яствами, и бочки, и канистра – исчезло. Последними в воздухе растворились стулья.

– Не понял, блин! – сердито рявкнул с холма Попов. – Что еще за шуточки? Кому-то морду бить надо?

– Какие шуточки? Вы что? У нас серьезная организация, – обиделся джинн. – Весь ваш заказ поблизости, в параллельном измерении. Но в прейскуранте три желания. И пока третьего не будет, первые два полной реализации не подлежат.

– Будет тебе третье, – ухмыльнулся мой Сеня, и я прямо шкурой почувствовал, что он сейчас скажет. Нет, не как в том анекдоте, где русский попросил у джинна баб, море водки и «тех двоих обратно», но отчасти похоже. Хотя бы потому, что после желания Рабиновича воспользоваться шикарным столом и выпивкой Попову с Жомовым вряд ли удастся. Рабинович меня не подвел.

– Давай-ка немедленно перенеси нас в Палестину, – потребовал у джинна мой хозяин. – Причем прямо к тому месту, где все христианские реликвии хранятся.

– Без проблем, – живо согласился бритоголовый и тут же достал из кармана микрокалькулятор. – С вас Святой Грааль, одна штука, и Святое Копье. В том же количестве.

– А пустыня тебе не пляж? – оторопел Рабинович. – Еще чего пожелаешь? Может быть, ключ от квартиры, где деньги лежат?

– Нет. Зачем? – искренне удивился джинн. – Только Грааль и Копье. Все строго по прейскуранту.

– Мужики, а казачок-то засланный, – усмехнулся догадливый Попов. – Мне сразу подозрительным показалось, что у нас на дороге лампы с джиннами попадаться начали. Не может их тут быть. Вон и Горыныч говорил, что в нашем измерении паранормальные существа не живут. Слишком мы техногенны для этого.

– Точно-точно, – подал голос Ахтармерз, выбираясь откуда-то из-под камня. – Согласно теории Бухтуса-Прихлобуса, миры с повышенным техническим развитием никогда не обладают достаточным потенциалом для поддержания нормального существования протоплазменных существ, каковым, несомненно, и является этот джинн. Поэтому…

– Ладно, с этим все ясно, – остановил болтовню второгодника мой Сеня и повернулся к джинну: – Ну-ка, урод, колись, кто тебя к нам послал.

– Нашли дурака! – изумился тот и превратился в клубы дыма. Мы опять закашляли и зачихали, а когда смогли продрать глаза, бритоголового нигде не было. Лишь медная посудина сиротливо стояла на камне, все еще слегка покачиваясь.

– Сейчас мы его оттуда вытащим, – криво усмехнулся Рабинович и кивнул Горынычу: – Ахтармерз, иди-ка сюда. Паяльной лампой поработаешь.

Знал бы джинн, что моего Сеню нервировать опасно, он бы в жизни из своей посудины не вылез. Помню, был однажды случай… Впрочем, о случаях потом поговорим, а пока я, чтобы ничего интересного не пропустить, подошел к Сене почти вплотную. Все остальные, за исключением Ричарда и Абдуллы, тоже собрались в кучку понаблюдать за откупориванием сосуда. Даже Фатима, решив, что больше бояться нечего, выглянула из-за борта телеги и набрала в грудь воздуха, явно готовясь давать распоряжения. Впрочем, Жомов так выразительно посмотрел на танцовщицу, что та благоразумно решила держать язык за зубами.

Рабинович с джинном долго церемониться не стал. Он, конечно, потер лампу, предлагая подозреваемому выйти и сдаться добровольно. Но, не получив ответа через пару секунд, кивнул Горынычу. Дескать, зажигай. Ахтармерз как-то странно посмотрел на моего хозяина и пожал плечами. Несколько секунд он фырчал, выплевывая коротенькие язычки пламени, а затем горестно вздохнул.

– Не выходит ничего, – проговорил он средней головой. – То ли поел мало, то ли размер у меня не подходящий…

– Без проблем. Фатима, дай-ка нашему керогазу двойную норму. Без возражений! – не дав Ахтармерзу договорить, скомандовал Жомов, а затем посмотрел на Горыныча: – Что, змеюка поганая, слабо даже железяку нагреть? Эх ты, ящерица мутировавшая, варан крылатый, птеродактиль пустоголовый…

Ванино словоблудие результат дало мгновенно. Обидевшийся Горыныч немедленно начал увеличиваться в размерах и, позабыв про лампу, стал пристреливаться своими естественными огнеметами по нашему омоновцу. Мужественный Ваня не отступал и довел Ахтармерза до такого состояния, что кусок сушеной баранины, который трехглавому пламяпускателю дала Фатима и который Горыныч в своем предыдущем размере глодал бы полчаса, он проглотил в одну секунду. Я даже облизнуться не успел.

– О-па, вот теперь он до кондиции дошел, – довольно улыбнулся омоновец и на всякий случай отодвинулся от Ахтармерза. – Сеня, давай свой кувшинчик!

Я тоже поспешил отодвинуться, поскольку разобиженный Горыныч раскочегарился не на шутку. Он плевался языками пламени во все стороны и, если бы Фатима предупреждающе не замахнулась на него поварешкой, мог бы в запале сжечь телегу с припасами. Жареной конины мы бы тогда поели вволю, но зато потом кое-кому пришлось бы пешком передвигаться, а остальные испытали бы острый дефицит продуктов питания. Сеня быстренько, пока наш летающий автоген не остыл, плюхнул лампу на ближайший валун и приказал Ахтармерзу начать обработку.

Горыныч с явным удовольствием направил два языка пламени из крайних голов на емкость с джинном, а третьей повел душещипательные беседы по поводу того, как нехорошо скрывать информацию от сотрудников милиции и вести антиобщественную деятельность. Я поперхнулся, услышав эти слова. Вот уж не думал, что наш трехглавый птеродактиль успеет от моих ментов столько словечек нахвататься за то время, которое провел с нами вместе… А хотя, кот его знает, может быть, у них специально российское обществоведение уже с начальных классов в школе преподают. Чтобы знали дети, по какому принципу общество не стоит строить.

– Молчит, – не сводя глаз с лампы, констатировал Попов.

– Как партизан, – согласился с ним Жомов. – Может быть, лампу плохо накалили?

– Иди потрогай, – прекратив на время увещевания джинна, предложил Горыныч. – И вообще, кажется…

– Креститься надо, когда кажется, – буркнул Рабинович. – Вскрыть эту жестянку сможешь?

– Нет. И если бы вы меня не перебивали, я бы вам уже давно объяснил, в чем тут дело, – обиженно проворчал Горыныч. – Данное вместилище активной протоплазмы, именуемой вами «джинном», как таковое не является предметом, принадлежащим вашей вселенной, и вообще предметом как таковым…