На стоянке, уже возле маленького «Пежо», Олег вдруг спохватился:

— Слушай, а машину-то ты можешь вести?

Лариса достала ключи и открыла машину со второго попадания.

— Могу.

— Ты уверена?

Она уже садилась за руль.

— Уверена.

Ей хотелось избавиться от него как можно скорее.

Олег явно разрывался между долгом джентльмена проводить занемогшую даму до дома и собственным интересом, призывавшим его вернуться к компанейским шоферам и ехать своей дорогой до Марселя. Поэтому, несмотря на Ларисин бледный вид, он не стал настаивать на провожании и согласился, что все в порядке.

Дорога в Ларисиной памяти не сохранилась. Она автоматически считывала указатели, автоматически поворачивала, тормозила перед светофорами и как-то ухитрилась ни разу не заблудиться. Верно говорят: судьба хранит пьяных и пропащих. Лариса принадлежала ко второй категории этих «любимцев судьбы».

Не доезжая до замка километров пять, она свернула на обочину, поставила машину, прошла метров десять — до близлежащей опушки — и села прямо на траву. Сейчас она чуть-чуть посидит и поедет дальше…

Первым, кого Лариса увидела в Сент-Эгнене, был Ерошка. Он радостно кинулся ей под ноги, заливистым лаем приветствуя хозяйку. Лариса машинально взяла его на руки, не уклоняясь от шершавого, как терка, языка, немедленно облизавшего ей нос и щеки. Так, с Ерошкой на руках, она вошла в маленькую гостиную.

В комнате она застала одну Николь. Ее сводная сестра сидела на диване, закинув ногу на ногу, и лениво просматривала журнал «Офисьель».

— Где ты пропадала? — поинтересовалась Николь, поднимая глаза от глянцевой страницы. — Жан сказал, ты взяла «Пежо» и отправилась в неизвестном направлении.

— Всего лишь в Тур, — Лариса устало опустилась в мягкое антикварное кресло. — Помнишь Олега?

— Твой друг художник? — удивилась Николь. — Да, конечно, помню. А что?

— Он неожиданно проездом оказался в Туре и вызвонил меня на свидание.

— Да? Приятная неожиданность. Ты пригласила его к нам?

— Нет, он уже сегодня вечером едет дальше, — Лариса через силу улыбнулась и попробовала пошутить: — Конечная цель путешествия — город Марсель.

— Ну что ж, — Николь пожала плечами, Олег ее мало интересовал, — счастливого ему пути. Однако вы долго общались. Что, много новостей в Москве накопилось за две недели?

Лариса взглянула на часы: половина первого. Значит, она просидела на опушке рощицы часа три, не меньше.

— Все уже спят? — спросила Лариса.

Николь пожала плечами:

— Ты забыла? Отец и мадам Жанна поехали отдавать визит в Турнель. Вернутся послезавтра. У них теперь визит за визитом — сначала в качестве жениха и невесты, потом в качестве молодоженов. Поскольку первая жена отца умерла не так давно, визиты наносятся только близким друзьям, но и их с десяток наберется.

В другое время Лариса удивилась бы такому небрежному тону Николь, ведь первая жена отца — ее собственная мать. Но сейчас у нее все проскакивало мимо сознания.

— А Люк? — машинально спросила Лариса, просто чтобы что-нибудь сказать.

— Люк давно дрыхнет без задних ног. Одна я такая поздняя пташка, — Николь потянулась. — Знаешь, я убежденная сова, вечером не могу заснуть раньше двух, а утром встать раньше десяти. Да все равно, я обещала Жанне тебя дождаться.

— Она волновалась? — спросила Лариса.

Николь кивнула:

— И я тоже.

Лариса ехидно поинтересовалась:

— Разве здесь со мной может что-нибудь случиться?

— Ну, мало ли… Все-таки ты не очень хорошо знаешь дороги. Могла и заблудиться.

— Ничего, указатели я читать умею, — сообразив, что последняя фраза прозвучала грубо, Лариса извиняющимся тоном добавила: — Не сердись. Мне жаль, что заставила вас тревожиться.

— Что-то ты совсем скисла, — заметила Николь. — Выпить хочешь?

— Давай.

— Вина или чего покрепче?

— Если есть, то лучше покрепче.

Николь встала, подошла к буфету и достала большую квадратную бутылку.

— Виски будешь? Как тебе разбавлять, вполовину?

— Да.

Однако на этот раз и виски не спасло. Лариса выпила почти полстакана, но облегчения это не принесло: голова по-прежнему была ясной и тревога не уходила. Она допила залпом остатки, отставила пустой стакан и сказала:

— Знаешь, я хочу уехать в Москву.

Николь удивленно распахнула глаза:

— Что так вдруг?

Лариса промолчала.

— Ты так и не скажешь мне, что у тебя случилось? Я не лезу в твои дела, но…

— Да так, ничего особенного, — Лариса стиснула руки. — И вообще случилось не у меня. Просто я вдруг узнала, что мой знакомый попал в беду.

— Близкий знакомый?

— Ну… как сказать. Наверное, уже не очень близкий.

— И ты можешь ему помочь?

— Не знаю. Вряд ли.

Николь иронически вскинула свои четко очерченные брови:

— Не понимаю. Знакомый, да еще и не очень близкий, и ты не можешь помочь… Зачем тогда так стремительно срываться в Москву?

Действительно, зачем? Этого она Николь никогда не объяснит. Если бы она была такая же, как Николь, — холодная, самодостаточная, уверенная в себе! Какое счастье, что она не такая, как Николь!

— Все ясно, — решительно сказала Николь. — Тебе надо вернуться.

— Ты так считаешь?

— Да. И как можно скорее.

Молоденькая строгая медсестра выглянула в коридор:

— Андрей Ростиславович, можете зайти.

Андрей вскочил и робко шагнул вперед. Такое чувство, что он снова стал мальчишкой, который должен пройти медкомиссию перед очередными соревнованиями…

Кабинет, в отличие от подобных помещений в государственных учреждениях, был большим, светлым и на удивление уютным. Вместо традиционного стола и жесткого стула перед ним в центре комнаты стояли два мягких и удобных кресла с журнальным столиком. На столике — бутылка боржоми, сок в графине, чистые стаканы. Занавески, обивка кресел и вообще весь декор подобраны в неяркой светлой серо-зеленой гамме, чтобы не раздражать, а успокаивать глаз. И пахло здесь совсем не так, как в медицинских кабинетах: не карболкой, а свежемолотым кофе. Андрей бросил взгляд в дальний угол — та самая девушка, что пригласила его войти, засыпала в кофемолку коричневый порошок.

В одном из кресел сидела пожилая женщина, при одном взгляде на которую уже становилось как-то спокойнее: маленькая, кругленькая, с добрым ласковым лицом и ямочками на щеках.