В первую минуту Андрей был просто ошарашен. Однако способность соображать вернулась к нему довольно быстро.

— Нет… — Он помотал головой. — Не может быть. Конечно, ситуация крайне неловкая, стыдная, но не хотите же вы сказать, что мой сын не смог пережить того, что его отец изменил его матери?

— Нет, — спокойно ответила Марина Львовна, — этого я сказать не хочу. Владик не смог пережить не лично вашей измены, а вашей общей измены.

— Не понимаю…

— Он был влюблен в ту женщину, с которой увидел вас.

— Что-о? В Ларису? Да она же старше него на десять лет!

— Десять лет — не так уж много. Вы ведь тоже старше нее примерно на столько же?

— Да, но… Не понимаю!

— Я вам объясню. Дело в том, — Марина Львовна запнулась, — дело в том, что по воле случая я наблюдала не только финал, но и зарождение, и развитие этой влюбленности.

— Как?

— В жизни удивительные совпадения случаются еще чаще, чем в книжках. Я была вместе с вашим сыном и Ларисой на Мадейре.

Андрей уже потерял всякое чувство реальности. Кажется, если бы Марина Львовна теперь сказала ему, что прилетела с Альфы Центавра, он бы поверил и не удивился.

— Тогда, на Мадейре, Владик явно был влюблен по уши, а Лариса его весьма откровенно поощряла. Причем она сама к нему теплых чувств явно не испытывала. Временами мне даже казалось, что Владик ее раздражал. Я попробовала аккуратно поговорить с ней, но это, к сожалению, ни к чему не привело.

Андрей прикусил губу. Господи, как же она могла! И зачем, зачем?

— И у меня еще тогда, — невозмутимо продолжила психотерапевт, — возникло ощущение, что все это неспроста, что есть какая-то тайная причина, побуждающая милую и совсем не злую женщину стремиться сознательно причинить боль этому мальчику. Теперь я понимаю — все дело в вас. Вы ее любите?

— Да, — сказал Андрей. — Да.

Какой смысл врать и притворяться!

— Давно? — Заметив, что Андрей колеблется, Марина Львовна тихо, но твердо сказала: — Расскажите мне все. Я спрашиваю не из любопытства, а чтобы помочь вашему сыну. А возможно, и вам самому.

— Восемь лет назад у нас был роман, — Андрею каждое слово давалось с огромным трудом. — Лариса забеременела. Владик был еще маленький, оставлять его я не собирался. Она сделала аборт, и мы расстались. Недавно случайно встретились, и все закрутилось опять…

Андрей помолчал немного и добавил:

— Хотя, по-моему, я не переставал ее любить все эти годы.

— А она?

— И она, — Андрея вдруг прорвало, и он стал рассказывать горячо и сбивчиво: — Я понял, какой я был дурак. Вы знаете, я был готов для нее на все. Я решил развестись с Ириной, даже сказал ей об этом… Мы с женой, в сущности, уже давно живем каждый своей жизнью… Но в тот вечер, когда я собирался поговорить с Ларисой, сказать ей все, что-то произошло. Я не имею в виду Владика, что-то произошло до того… Она вдруг сказала, что не может со мной быть, что нам лучше расстаться… Честно говоря, я ничего не понял.

Голос его упал почти до шепота:

— А потом с Владиком случилось несчастье, а она уехала во Францию, и мы с тех пор не виделись…

Наступила долгая пауза.

— Хотите еще кофе? — спросила Марина Львовна. — Ваш совсем остыл.

Не в самих словах, самых обычных, но в ее тоне Андрей уловил понимание и сочувствие.

— Да, пожалуйста…

Он не сказал, что предпочел бы чего-нибудь покрепче. Марина Львовна встала и направилась к кофеварке.

— Вот, держите. Осталось как раз на одну чашку.

— Но как она могла? — вернулся Андрей к мучившей его мысли. — Как она могла поступить так со мной и с моим сыном?

Марина Львовна положила свою теплую пухлую ладошку на его руку:

— Андрей Ростиславович, если вы подумаете, то поймете — Лариса не виновата. Она пыталась избавиться от боли, которую причинили ей вы. Я ведь не зря просила вас прослушать запись. Лариса была в том же положении, в каком сейчас оказался ваш сын — в состоянии кризиса. И выбраться из него она тогда не смогла. В результате восемь лет, можно сказать, выпали из ее жизни. Восемь лет она не жила, а переживала прошлое. Вы понимаете, что это означает? Так что, отыгрываясь на Владике, она просто не думала о нем, она вообще ни о чем не думала, — тяжелобольной человек готов на все, чтобы облегчить боль. Но она не учла, что внутреннюю пустоту нельзя устранить внешними усилиями. Когда-нибудь мы должны прервать бегство от самих себя, выбрать внутренний путь, столкнуться один на один с собой. Мы должны посмотреть в лицо действительности, нравится она нам или нет, ибо это единственный путь к тому, чтобы начать жить по-настоящему.

Андрей молчал. Слова Марины Львовны отпечатывались в сознании, но реагировать на них сейчас он был просто не в состоянии. А она говорила и говорила, медленно, спокойно, нанизывая слова, как бусинки на бесконечную нитку:

— …Давайте я поясню вам свою мысль с помощью сравнения. Состояние ваше и вашего сына сейчас напоминает послевоенную ситуацию в любой стране. Противостояние завершилось, наступает время строительства нового порядка, закрепления достигнутого. Теперь только и начинается реализация задачи.

Обычно, когда нам тяжело, мы думаем только о развязке. Но она происходит как бы сама собой, и потом приходит время непосредственной реализации задачи. Впечатление, что вместе с развязкой вы преодолели все трудности, — ложное впечатление. Главные трудности пришли именно теперь. Только теперь можно реально осознать, что прежде было неправильным и как это можно было бы сделать по-другому, и теперь существует возможность реально сделать по-другому…

Последняя фраза словно задела за какую-то чувствительную струну, и Андрей ухватился за нее, как за спасательный круг. В самом деле, самое трудное — позади. Не надо больше лгать, притворяться, мучиться и скрывать. У них всех: у него, Владика и Ларисы — есть шанс построить жизнь заново. Если только Владик его простит. Если только Лариса его простит…

— Время после кризиса, — говорила Марина Львовна, — обычно является чрезвычайно напряженным. Вы еще не имеете твердой почвы под ногами, поэтому каждая перегрузка может превратиться для вас в потрясение. Часто случается, что человек овладел самим кризисом, а в последующий период потерпел крах. Поэтому следует помнить, что с каждым шагом почва под ногами становится все устойчивее, тверже, важно только делать эти шаги, продвигаться по пути дальше.

Каждый кризис ведет в новое состояние, если он воспринимается как перемена и соответственно используется…

Вещи были уложены. Лариса села к туалетному столику, достала листок бумаги, ручку, на секунду задумалась и написала: