Я слышу в его голосе острое разочарование. Как хочется покрепче обнять его! Я помню, как мы радовались, когда «Брэндон Коммыоникейшнс» добился сотрудничества с «Аркодасом». Ради этого компании Люка пришлось потрудиться. Новый крупный клиент казался заветным призом.

– Что ты будешь делать? – робко спрашиваю я.

Люк берет с приставного столика антикварного щелкунчика. Его лицо непроницаемо.

– Могу просто сказать моим сотрудникам, что им придется терпеть все выходки клиента. Одни уволятся, другие будут вынуждены смириться. Людям нужна работа. Пусть даже с дерьмовыми клиентами.

– И в дрянной компании.

– Дрянной, но преуспевающей компании. – В его голосе сквозят нотки, которые мне определенно не нравятся. – Не забывай, что наша главная задача – делать деньги.

Ребенок вдруг так сильно пинает меня изнутри, что я морщусь. Как все это болезненно и мучительно. Я. Люк. Отвратительная ситуация.

– На это ты не пойдешь, – говорю я.

Люк непроницаем, не лицо – кремень.

Любому покажется, что он или не согласен со мной, или не слышал, или ему все равно. Но я-то знаю, о чем он думает. Он любит свою компанию. И хочет видеть ее крупной, крепкой и преуспеваюшей.

– Люк, сотрудники «Брэндон Коммьюникейшнс», – я делаю шаг к нему, – это твоя семья. Они преданы тебе уже много лет. Представь, каково бы тебе пришлось, будь Эми твоей дочерью. Ты бы стер ее работодателя в порошок! Понимаешь, о чем я? Ты сам себе хозяин! Ты сам выбираешь, с кем тебе сотрудничать. Этим и хороша твоя работа.

– Я поговорю с ними. – Люк по-прежнему смотрит в пол. – И попробую все прояснить. Может, вместе мы справимся.

– Может быть, – киваю я, стараясь не выдать надежды.

Люк вдруг ставит щелкунчика обратно на стол и поднимает голову.

– Бекки, если мне придется расторгнуть контракт с «Аркодасом», мультимиллионерами мы не станем. Постарайся это понять.

Мне становится больно и горько. Как радостно было знать, что дела идут хорошо, что скоро мы завоюем весь мир и будем летать повсюду только личными самолетами. А я-то уже размечталась о потрясающих сапожках на шпильках от Вивьенн Вествуд за тысячу фунтов.

Ну и ладно. В «Топ-шопе» за пятьдесят фунтов можно найти не хуже. Их и прикуплю.

– Еще неизвестно. Может, станем, когда ты заключишь следующий крупный контракт. А пока… – я оглядываю шикарную дизайнерскую кухню, – и без миллионов обойдемся. Остров никуда не убежит, купим в будущем году. – Я на минуту задумываюсь. – И вообще, собственный остров – это уже баловство. Нам и без него неплохо.

Посмотрев на меня в упор, Люк вдруг фыркает.

– Знаешь что, Бекки Блумвуд? Из тебя выйдет чумовая мама.

– Да? – От неожиданности я розовею. – Правда? В хорошем смысле?

Люк подходит ко мне и осторожно кладет ладони на живот.

– Этому человечку здорово повезло, – шепчет он.

– Но я не знаю ни одной детской песенки, – мрачнею я. – Даже убаюкать его не смогу.

– Ценность детских песенок сильно преувеличена, – авторитетно заявляет Люк. – Буду читать ему на сон грядущий статьи из «Файнэншиал тайме». Снотворное – первый сорт.

Мы смотрим на мой раздутый живот. Никак не привыкну к тому, что внутри у меня живет малыш. Который когда-нибудь появится на свет… непонятно как.

Нет, об этом лучше не думать. Время еще есть, наверняка изобретут что-нибудь.

– Бекки, может, ты все-таки скажешь, кто там – Армагеддон или Маракуйя? – На лице у Люка странное, неопределенное выражение.

– Что? – теряюсь я.

– Сегодня утром я не сразу понял, где ты. Пришлось порыться в твоих ящиках… – он колеблется. – Так я и наткнулся на набор для определения пола будущего ребенка. Стало быть, ты уже все знаешь?

Сердце гулко бухает. Влипла. Давно надо было выбросить проклятый тест. Вот глупая.

Люк улыбается, но как-то невесело. Мне становится стыдно. Как мне в голову пришло принять такое важное решение тайком от Люка? Даже непонятно, зачем вообще понадобилось узнавать пол ребенка. Какая разница?

Я беру Люка за руку и сжимаю ее:

– Люк, я не делала тест. Так что я ничего не знаю.

Но глаза у него все еще грустные.

– Ладно тебе, Бекки. Рассказывай. Не стоит ждать чуда, если один из нас уже все знает заранее.

– Да не делала я тест! Честно! Это укол, вдобавок ждать несколько недель…

Он не верит мне, по лицу видно. В родильной палате ему скажут, к примеру: «У вас мальчик!» – а он будет думать только об одном: «Бекки давно уже знала».

В горле застревает ком. Не хочу, чтобы так было! Мы должны все узнать вдвоем.

– Люк, поверь, я его не делала, – отчаянно твержу я со слезами на глазах. – Это правда! Я не стала бы тебя обманывать! Ты должен мне верить. Нас ждет замечательный сюрприз. Нас обоих.

Нетерпеливо смотрю на него и тереблю юбку. Люк испытующе изучает мое лицо.

– Ладно. – Он наконец перестает хмуриться. – Ладно. Верю.

– И я тоже тебе верю, – вдруг говорю я неожиданно для себя.

Сказала и поняла, что так и есть. А ведь я могла бы требовать доказательств, что Люк не встречается с Венецией. Могла снова приставить к нему шпионов. Могла всю жизнь подозревать его и страдать.

Рано или поздно перед каждым встает выбор: доверять или не доверять. И я выбрала доверие. Уже.

– Иди сюда. – Люк заключает меня в объятия. – Все хорошо, милая. Все будет в порядке.

Помедлив, я отстраняюсь от Люка, делаю глубокий вздох, чтобы взять себя в руки, выпиваю воды. И наконец оборачиваюсь к нему:

– Люк, почему Венеция сказала, что у тебя с ней роман, если это неправда?

– Понятия не имею. – Люк растерян. – Ты уверена, что правильно поняла ее? Может, она имела в виду что-то другое?

– Нет же! – сержусь я. – Не настолько я глупая! Она именно так и сказала. – Я отрываю кусок бумажного полотенца и сморкаюсь. – И кстати, принимать нашего ребенка я ей не доверю. И ни на какие дурацкие чаепития не пойду.

– Отлично, – Люк кивает, – тогда можно вернуться к доктору Мозгли. Знаешь, он ведь писал мне по электронной почте, интересовался, как у тебя дела.

– Правда? Как мило…

В дверь звонят, и я чуть не подпрыгиваю. Это они. А я едва не забыла.

– Кто это? – спрашивает Люк.

– Из «Вог»! Поэтому я здесь! У меня сегодня фотосъемка!

Мчусь в холл, по пути заглядываю в зеркало и в отчаянии застываю. Все лицо распухло и пошло пятнами, глаза покраснели, улыбка вымученная. Я уже не помню, где в доме какая комната. Совсем забыла фразы, приготовленные для интервью. У меня даже вылетела из головы марка трусиков, которые сейчас на мне! Нет, я не справлюсь.