В дверь снова звонят. Дважды.

– Не хочешь открывать? – Люк выходит за мной в холл.

– Надо отменить съемку! – Со скорбным видом я развожу руками. – Ты только посмотри! Я похожа на чучело. В таком виде нельзя сниматься для «Вог»!

– Все будет чудесно, – решительно заявляет он и идет к двери.

– Они думают, что этот дом наш! – в панике шиплю я ему вслед. – Я сказала им, что мы здесь живем.

Люк оборачивается, лихо подмигивает мне и распахивает дверь.

– Здравствуйте! – произносит он уверенным голосом главы крупной компании. – Добро пожаловать в наш дом!

Визажистам давно пора дать Нобелевскую премию: они дарят людям счастье. И стилисты тоже.

И главное, Люка наградить.

Прошло уже три часа, съемка идет как "по маслу. Люк очаровал всю съемочную группу; он устроил им экскурсию по дому. И все решили, что мы и правда здесь живем!

Я чувствую себя совсем другим человеком. И выгляжу тоже. Мое пятнистое лицо удачно замаскировали макияжем. Визажистка была сама любезность: сказала, что видала случаи и потяжелее. По крайней мере, я не явилась на съемку навеселе и с опозданием на шесть часов. И не приволокла с собой противную тявкающую шавку (по-моему, она вообще не в восторге от топ-моделей).

Теперь мои волосы блестят и вообще выглядят изумительно, мне привезли целый фургон одежды, который припарковали у дома. Я стою на мраморной лестнице, наряженная в платье «Миссони», улыбаюсь, слушаю щелканье затворов и чувствую себя Клаудией Шиффер.

А Люк ждет у подножия лестницы и подбадривает меня улыбками. Он все время был рядом. Даже отменил все утренние совещания и поучаствовал в интервью. Он сказал, что теперь, когда мы ждем ребенка, он научился смотреть в перспективу и вообще уверен, что родительские обязанности в корне изменят его. Сказал, что беременность только прибавила мне красоты (вранье, конечно, но приятное). Еще сказал…

Словом, он много чего наговорил. Оказалось, он даже знает, кто написал картину, которая висит в гостиной над камином: его спросили – и он сразу ответил. Люк гений!

– Может, поснимаем снаружи? – Фотограф вопросительно смотрит на Марту.

– Отличная мысль, – кивает она, и я спускаюсь по лестнице, старательно подбирая подол.

– А можно мне платье от Оскара де ла Рента?

Стилист приносит обалденное лиловое вечернее платье с плащом – наверное, их сшили для какой-нибудь беременной кинозвезды специально к премьере, но они ей не понадобились. Я просто обязана примерить это чудо.

– Да, на фоне травы будет эффектно. – Марта смотрит в сад через застекленную дверь. – Какой у вас ухоженный сад! Планировкой вы занимались сами?

– До последнего кустика! – говорю я и кошусь на Люка.

– Разумеется, нанимали специалистов по ландшафтному дизайну, – поясняет Люк, – но общая концепция – наш вклад.

– Да-да, – киваю я. – Наши источники вдохновения – дзэн, общение с людьми, урбанистические пейзажи…

– Для этого проекта важнее всего было найти выгодное расположение деревьев, – добавляет Люк. – Пришлось пересаживать их три раза.

– Ого! – Марта с умным видом кивает и строчит в блокноте. – Да вы перфекционисты!

– Просто увлекаемся дизайном, – серьезно поправляет Люк, потом быстро подмигивает мне, а я еле сдерживаюсь, чтобы не прыснуть.

– Наверное, с нетерпением ждете, когда сможете вынести на эту лужайку своего малыша. – Марта улыбается. – Когда он научится ползать, потом ходить…

– Да, – Люк берет меня за руку, – с нетерпением.

Я уже собираюсь что-нибудь добавить, как вдруг мой живот сжимается, будто его сдавили двумя руками. Кажется, такое случается уже не в первый раз, только раньше было гораздо слабее.

– Ох, – вырывается у меня.

– Что такое? – тревожится Люк.

– Ничего, – спешу ответить я. – Плащ надевать?

– Сначала надо поправить макияж, – решает Марта. – Может, отправим кого-нибудь за сэндвичами?

Я иду через холл и у двери останавливаюсь. Живот опять скрутило. Со мной все ясно.

– Опять? – Люк наблюдает за мной. – Бекки, что происходит?

Спокойно. Только без паники.

– Люк, – я изображаю олимпийское спокойствие, – кажется, у меня схватки. Уже довольно давно.

Живот снова сжимается, я начинаю часто дышать, как меня учили на занятиях. Невероятно: интуиция подсказывает мне, что делать!

– Давно? – Люк в тревоге спешит ко мне. – Насколько давно?

Пытаюсь вспомнить, когда впервые испытала такие же ощущения.

– Часов пять. Значит, раскрытие – почти пять сантиметров!

– Пять сантиметров? – Люк не понимает. – Что это значит?

– Значит, мы на полпути. – От волнения у меня звенит голос. – Ребенок скоро родится!

– Господи боже… – Люк вытаскивает мобильник и жмет кнопки. – Алло, «скорая»? Соедините побыстрее, пожалуйста.

Пока он называет адрес, у меня вдруг начинают дрожать колени. Но мне же говорили, что до девятнадцатого ничего не будет. Я думала, у меня в запасе еще три недели.

– В чем дело? – спрашивает Марта, отрываясь от своих записей. – Идем сниматься в сад?

– У Бекки схватки, – объясняет Люк, отключив телефон. – Боюсь, нам пора в больницу.

– Схватки? – Марта роняет разом блокнот и карандаш и бросается поднимать их. – О боже! Но ведь еще рано!

– Да, мы думали, ждать еще три недели, – кивает Люк. – Видимо, преждевременные роды.

– Ты в порядке, Бекки? – Марта пристально смотрит на; меня. – Обезболивающие нужны?

– Я пользуюсь естественными методами, – задыхаясь, объясняю я и вцепляюсь в свои ожерелья. – А еще у меня есть родильный камень древних маори.

– Ух ты! – восторгается Марта и снова хватается за блокнот. – А как пишется «маори»?

У меня опять скрутило живот, я изо всех сил сжимаю камень. Несмотря на боль, я ликую. Правильно говорят: роды – ни с чем не сравнимое событие. Кажется, будто все тело действует гармонично и слаженно, как и предначертано самой природой…

– А сумку ты уже собрала? – Марта боязливо следит за мной. – Вроде бы с собой положено брать сумку?

– У меня чемодан, – в паузах между старательными вдохами-выдохами объясняю я.

– Ясно, – вмешивается Люк, убирая телефон. – Берем чемодан. Быстро. Где он? И твои бумаги для больницы.

– Он в… – Чуть не брякнула, что все вещи дома. У нас в квартире. – М-м-м… в спальне.

У туалетного столика. – Я с отчаянием смотрю на Люка.