Я чуть не падаю в обморок. Его первый толчок заставляет меня застонать. Его второй заставляет меня хныкать. Затем, когда он начинает жестко трахать меня, погружаясь в меня снова и снова, покачивая бедрами и рыча что-то по-гэльски, я вообще теряю способность издавать звуки. Все, что я могу делать, — это чувствовать.

Его твердая грудь прижата к моей. Гладкая ткань его рубашки натягивается на мои напряженные соски. Его горячее дыхание на моей шее и прохладная кожа его ремня, впивающаяся в мои бедра. Его борода на моей коже. Его голос у меня над ухом. Его грубые стоны удовольствия раздавались повсюду во мне.

Я слышу пение откуда-то издалека, грубое и жалобное повторение пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Проходит мгновение, прежде чем я понимаю, что это исходит от меня.

— Мне нравится, когда ты умоляешь меня, — горячо говорит Куинн, сжимая мою грудь и тянет за сосок, посмеиваясь, когда я умоляю о его губах.

Он опускает голову и сильно посасывает мой твердый сосок, затем скользит рукой вниз по моему бедру и под ягодицы. Он гладит мою задницу, пока я извиваюсь и стону под ним. Я кончаю, выкрикивая его имя.

— Да, детка. Скажи мне, кому ты принадлежишь. Скажи это снова для меня, девочка, и заставь меня поверить в это. — Его бедра толкаются сильнее. Его голос понижается, пока не превращается в глубокую, звучную команду. — Заставь меня поверить, что ты моя.

В этот момент это все, чего я хочу. Это все, ради чего я когда-либо жила. Я вцепляюсь ему в спину, выкрикиваю его имя и отдаю ему каждую частичку себя, тело и душу, ничего не сдерживая. Я бьюсь в конвульсиях вокруг его члена и слышу его слова похвалы, которые сливаются воедино, пока не превращаются в хриплые звуки одобрения и обожания.

Мне не нужно говорить на этом языке, чтобы понять, что они означают.

Ты прекрасна.

Я боготворю тебя.

Ты моя.

Он отстраняется и перекатывает меня на живот. Обнимает за талию и поднимает на колени. Он запускает руку в мои волосы и тянет за них, так что моя шея выгибается дугой. Держа меня вот так, он другой рукой водит своим влажным членом взад-вперед по моей заднице, подталкивая головку к входу.

— Да или нет, жена?

Потребность в его голосе возбуждает мои нервы. Я вижу наше отражение в темных окнах. Обнаженная женщина на четвереньках на кровати. С видом абсолютного доминирования за ее спиной стоит полностью одетый мужчина. И я знаю, что, как бы это ни выглядело, мужчина на этом снимке не контролирует ситуацию.

Забавная штука власть. Она может развратить так же легко, как и унизить. Знание того, что Куинн будет делать только то, что я позволю, и все это только для того, чтобы доставить мне удовольствие, дает мне ощущение такой абсолютной власти, что я сгораю от нее.

Дрожа всем телом, я облизываю губы.

— Да. Все, что ты захочешь, только на эту ночь, ответ ”да".

Он издает звук, которого я никогда раньше от него не слышала, какой-то необходимый, примитивный звук поднимается из глубины его груди. Затем он сгибает бедра, вгоняя в меня свой твердый член.

Это так больно, что я даже не могу кричать. Мои глаза широко распахиваются. Я вцепляюсь пальцами в одеяло. Мои губы приоткрываются, но слов не выходит. Когда он слышит мой сдавленный вздох, он замирает.

— Я делаю тебе больно.

— Да! Черт! Не останавливайся!

— Рейна…

Что бы он ни собирался сказать, это обрывается, когда я резко отстраняюсь, принимая его в себя на всю длину. Он издает лающий стон, который еще громче моего.

Когда он отпускает мои волосы, я падаю лицом вниз на кровать, натягиваю одеяло и стискиваю зубы. Мне приходится усиленно моргать, чтобы очистить глаза от воды. Тяжело дыша, он сжимает мои бедра обеими руками, чтобы я не упала. Я чувствую прохладный металл его молнии на тыльной стороне своих бедер и вздрагиваю.

— Я не смогу этого сделать, если причиню тебе боль.

Сквозь стиснутые зубы я говорю: — Черт возьми, гангстер. Тебе лучше трахнуть эту задницу, или я найду кого-нибудь другого, кто это сделает.

Как я и предполагала, эти слова привели его в бешенство.

Он толкается и выходит, затем делает это снова и снова. Его яйца ударяются о мою киску. Его рычание удовольствия и ярости наполняет воздух. Его пальцы впиваются в кожу моих бедер, уверена — утром у меня будут синяки. Если завтрашний день когда-нибудь наступит. Никто не знает, может быть, мы сегодня заебем друг друга до смерти.

Он приостанавливает свои пылкие толчки, чтобы протянуть руку и провести пальцами по моему клитору. Когда я дергаюсь, втягивая воздух сквозь зубы, он выдыхает: — Твоя пизда мокрая.

— И твой член пульсирует. Мы разыгрываем пьесу за пьесой, или ты трахаешь меня?

Я могу сказать, что его челюсть сжата, когда он отвечает.

— Осторожнее, женщина. Ты сказала мне, что я никогда не смогу отшлепать тебя по заднице, но ты ничего не сказал об этой сладкой киске.

Он сильно щиплет мои влажные складочки, заставляя меня вскрикнуть. Это также заставляет мышцы моей задницы сжиматься вокруг него. Он стонет. Затем решает попробовать еще раз. Теперь моя очередь стонать. Его пальцы твердые и мозолистые, и хотя щипок крепкий, мне не больно. Во всяком случае, это прекрасное развлечение.

— Тогда отшлепай её, — шепчу я.

Прерывисто дыша, он останавливается всего на секунду, прежде чем скользит пальцами по всем моим складочкам, вверх и вниз, даже снаружи, по моим бедрам. Я слышу шум, который это производит, его пальцы покрываются моей влагой, и чувствую, как горит мое лицо.

Я забываю о своем пылающем лице, когда он ловко шлепает меня между ног.

— Ах!

Жжение от этого быстро сменяется потоком тепла, мои мышцы расслабляются, а челюсть отвисает. После этого ровный импульс удовольствия, исходящий из моего естества, заставляет меня дрожать.

Торжествующим тоном он шепчет: — Тебе понравилось.

— Да.

— Скажи это.

— Мне это понравилось.

Он смеется.

— Конечно, тебе это нравится. Знаешь почему?

— Потому что я больная.

— Нет, милая девочка. Потому что ты моя.

У меня перехватывает дыхание. Сердце бешено колотится. Я чувствую дрожь и возбуждение. Я такая живая, что лечу.

Мое лицо наполовину зарыто в одеяло, я шепчу: — Войди в меня вот так, Куинн. Трахни меня