Подо мной всё ещё светит фонарь Харви. Солнечные зайчики пропали, осталось только пятно света в форме звезды среди темноты. Во время всех этих перипетий я потерял маску, и светодиодный фонарь на ней, наверное, сломался. Жёлтый огонёк внизу – единственный источник света, который я вижу. Я пытаюсь сфокусировать взгляд, но меня начинает всё сильнее клонить в сон. С каждым движением сопротивляться всё сложнее.

Свечение подо мной из тёмно-жёлтого становится более белым и чистым с каждым новым взглядом. Через какое-то время я уже не в силах держаться вертикально. Тело кренится, а ноги поднимаются кверху, и я переворачиваюсь набок. Повернуться обратно мне не удаётся, и я просто вишу над водой, на грани потери сознания, а тело кружится по кромке воды.

Вокруг меня тихо. Я понятия не имею, в воде я или над водой. Я не чувствую своих пальцев, единственное, что я чувствую, – это боль в груди и подмышке. Я пытаюсь подвигать свободной рукой и ещё раз развернуться. Губы онемели и я сам, мундштук я тоже не чувствую, кусая резиновую прокладку.

Внезапно глаза открываются, когда откуда-то с корабля доносится громкий стук, и металлическая конструкция дрожит от ударов, из-за которых сверху снова сыпятся хлопья ржавчины. Лицо снова оказывается над водой, и я вижу тень, она выделяется в темноте, как будто надо мной повис какой-то человек, а на языке осел вкус парфюма.

Я моргаю, снова и снова, пытаясь смыть дурман и грязную проржавленную воду, а тень плывёт ко мне.

– Кто ты? – спрашиваю я, не шевеля губами, и продолжаю двигаться, тонуть и снова всплывать над водой, терять и снова приходить в сознание.

Никто не отвечает. Волна тепла прокатывается по телу, когда тень спускается с потолка и проплывает мимо меня. Я трясу рукой и гребу, чтобы повернуться к тени, которая теперь оказалась подо мной. Я пытаюсь за неё схватиться, притянуть её к себе вместе с теплом. Вместо этого я начинаю тонуть.

Не уверен, двигаюсь ли я вообще, или то, что я вижу, – это просто моя оболочка, тонкая мембрана прозрачной эктоплазмы, которая вытекает из умершего тела и смешивается с морской водой. Но я всё равно продолжаю дрыгать ногами, царапаться и двигаться вперёд под ржавым дождём, закусив мундштук так сильно, как только могу.

Где-то подо мной снова загорается жёлтый свет. На короткое мгновение я снова вижу Харви и Елену в отсвете лучей от фонаря между двумя мёртвыми телами, связанных друг с другом верёвкой Харви. Его глаза широко открыты и смотрят в темноту с выражением ужаса, а тела качаются вместе в такт морской воде. Внезапно её лицо приподнимается, и их лица встречаются; её чёрные волосы расправились веером, их несёт дальше, но свет фонаря пропадает.

Перед собой я вижу люк контейнера недалеко от Арнта, который лежит на дне лицом вниз, отвернувшись от меня. Труп Бьёрканга я не вижу. Вскоре я выплываю из люка туда, где пол устлан трупами рыб. Тень в медленном темпе плывёт дальше вдоль фюзеляжа корабля. Она неизменно остаётся как раз на границе моей зоны видимости. Периодически она оборачивается вокруг себя, а иногда её как будто трясёт, и мерцающий тёмный свет указывает ей дорогу наружу из серости затонувшего корабля.

Мы следуем за дорожкой из мёртвой рыбы, мимо вырванного навигационного мостика и направляемся к голубому источнику света над нами. Чем ярче становится свет, тем сильнее я гребу, царапая воду рукой, чтобы скорее всплыть. Я случайно вырываю мундштук изо рта, но почти этого не замечаю. Каждая клеточка моего тела сосредоточена на этой голубой точке, на тепле, которое она излучает.

Я прорываю поверхность воды и посылаю в небо хриплый гортанный вопль. Морская вода льётся из носа и рта, пока я лежу на поверхности и кричу от счастья. Небо всё ещё светлое, и пусть воздух душный, но здесь всё равно в тысячу раз светлее, чем там, откуда я только что выплыл. Тень пропала, остался только лёгкий привкус парфюма на кончике языка.

Я вижу перед собой лодку Юханнеса и катамаран Харви. Они пришвартованы друг к другу. Я всматриваюсь, но не могу найти Юханнеса, пока плыву к лодкам и начинаю трудоёмкий процесс по подъёму на борт по лестнице.

Как только я переступаю через бортик, я его нахожу. Юханнес лежит на днище лодки между рулевой консолью и носом. У него над ухом глубокая рана. Под ним плещется окровавленная морская вода.

– Юханнес, – задыхаясь, кричу я, подойдя к сиденью. Я наклоняюсь над спинкой кресла, кашляю, отрыгиваю и всхлипываю, – Юханнес!

Я снова сплёвываю кровь с солёной водой и падаю перед ним на колени.

Я кладу два пальца ему на сонную артерию и чувствую слабый пульс.

– Не умирай, чёрт возьми, – рычу я, а потом начинаю ползать по лодке в поисках своих вещей. Наконец я нахожу мобильный телефон. Скользя, я снова подбираюсь к Юханнесу и облокачиваюсь о нос лодки не задетой гарпуном стороной, набирая трясущимися пальцами экстренный номер полиции. Закончив, я кладу телефон на колени и хватаю Юханнеса за руку.

Вскоре я чувствую коленями слабую вибрацию. Где-то надо мной кричит чайка. Я открываю глаза и понимаю, что это звонит мобильный. Неизвестный номер из Ставангера. Я отпускаю руку Юханнеса и беру трубку.

– Да, алло, – завываю я, пытаясь удержать мобильный у уха.

– Торкильд Аске?

– Думаю, это он, – хрипло шепчу я.

– Привет, Торкильд. Это Ильяна из социальной службы Ставангера. У тебя сейчас есть пара минут?

– Надеюсь, что да, – отвечаю я и кашляю в трубку, – искренне надеюсь.

– Ты к нам заходил на прошлой неделе и запросил статус безработного, помнишь? Ну вот я и звоню тебе сегодня, чтобы рассказать, что я уже договорилась о собеседовании в одном отделе кадров здесь в городе. Это большая телекоммуникационная фирма, которой нужны люди в отделе обслуживания клиентов в Форусе. Ну разве не здорово?

Я зажимаю телефон между пальцев, кладу голову на бортик и притягиваю к себе руку Юханнеса.

– Чёрт, – бормочу я, крепко сжимая его руку в своей, – мне ни за что не успеть на допрос в полицию…

Когда включается моторчик в койке, я вздрагиваю и чувствую, как моё тело медленно поднимается вверх. Я пытаюсь изменить своё положение, и сразу приходит сильная боль в груди.

– А вот и ты, – говорит крупный мужчина, он нависает над краем кровати, как пещерный медведь, – ты повернулся, пока спал, – сообщает он и осторожно кладёт руку мне на плечо.

– Где я? – сонно спрашиваю я и пытаюсь вспомнить хоть какие-то события, которые привели меня сюда.

– В реанимационном отделении университетского госпиталя Трумсё, – отвечает мужчина. – Разве ты не помнишь, как мы утром отключили тебя от аппарата искусственного дыхания?

Я осторожно качаю головой.

– Так, – продолжает мужчина, приподнимает моё плечо и кладёт за спину подушку.

– Что ты делаешь? – я сопротивляюсь, пока в груди снова не возгорается острая боль, и я начинаю судорожно откашливаться, сотрясая койку.