могла быть ее жизнь, если ей удастся снять проклятия, она представляла лишь отдельные картины. Они с Селестой вернутся в Новоземье Стелларианцев. Будут праздновать каждый день рождения подруги без грусти и страха. Айсла начнет уверенно править Новоземьем Диких, и подле нее встанут окрепшие Терра и Поппи. И с недавних пор… к этим фантазиям добавились визиты сумрачного. Время, которое она станет проводить с Гримом.

Ни одна вариация ее будущего не включала Лайтларк.

– Возможно, – отозвалась Айсла.

Она лгала. И благодаря своему дару Оро это понимал.

Следующие полчаса они шли по острову Луны в молчании.

Ветер так яростно хлестал Айслу по щекам, что она задалась вопросом, не Азул ли тому виной. Азул… Оро до сих пор не знал о доказательстве, что это небесный отравил Селесту. И теперь Айсла все ему рассказала.

– Это наверняка ошибка, – нахмурился Оро. – Азул никогда не стремился навредить другим правителям. Он даже не пытался заключать союзов.

Разве найденное кольцо недостаточно красноречиво свидетельствовало о том, что небесный не так уж невинен? Почему Оро его защищал? Айсла хотела было потребовать объяснений, как вдруг отшатнулась, когда что-то пронзительно взвизгнуло у нее над ухом.

Темно-синяя птица.

Она медленно хлопала крыльями, будто перья стали слишком тяжелы для маленького тельца. Птица снова гаркнула. И на этот раз Айсла не стала ей угрожать.

А просто отправилась за ней следом.

Они с Оро быстро бежали по снегу, щурясь, чтобы не потерять пернатую в темноте. Айсла не чувствовала ни холода, ни резкий наклон холма, пока неслась за птицей через лес, чьи похожие на руки скелетов ветви цеплялись за ее одежду, будто умоляя сбавить скорость.

Айсла упрямо, тяжело дыша, двигалась дальше.

Птица не была Сердцем. Айсла это знала.

Но пернатая к нему приведет.

Впереди показались ледяные горы. Оракулы уже недалеко. Где тьма встречается со светом. Айсла вспомнила слова женщины… что Сердце не заковано с ней во льду, но ближе, чем они думали. Здесь деревья росли подальше друг от друга и снег скапливался большими сугробами. Среди них змеилась река, вода то всплескивала, то снова замерзала, и звук напоминал тихое потрескивание дров в очаге.

Сквозь ночь вновь пронесся хриплый крик. Птица поднырнула и устремилась вверх, на дерево.

В гнездо.

– Здесь, – произнесла Айсла.

Она знала, что Сердце где-то тут.

Оставалось лишь дождаться рассвета.

Они нашли вырубленную в одной горе пещеру, откуда виднелось дерево. Оро развел огонь, хотя вполне мог согреть их обоих и без оного. Казалось, ему просто нужно чем-то занять руки, отвлечься от времени, что тянулось слишком медленно, и от птицы в нескольких метрах поодаль.

Или все-таки он не мог. Айсла видела, сколько его кожи обрело голубовато-серый цвет. Чувствовала, как остров с каждым днем становится холоднее и темнее.

Языки пламени вспыхивали и поднимались красивыми завитками. Огонь Оро по-прежнему был оранжево-алым, но в нем проглядывалась иная краска… странный оттенок темно-синего. Наверное, его личный отпечаток.

Айсла провела пальцем по короне Оро, что вот-вот грозила свалиться с головы. Нахмурилась, устремив взгляд вверх, на ее край, прямо над бровями.

– Несуразно острая, – заметила Айсла, посасывая подушечку, которую успела оцарапать гранью.

Оро рассмеялся. Какой восхитительный звук. Айсла сразу же заулыбалась. Искренне. Возможно, потому, что была единственной, кто мог заставить короля смеяться.

Но потом он согнулся пополам.

Остров Луны содрогнулся. С потолка пещеры, словно кинжалы, посыпались сосульки, одни разбивались вдребезги, другие вонзались в землю. Айсла едва увернулась от той, что чуть было не пробила ей руку насквозь.

Оро выгнулся дугой, сжимая кулаки, сдавленно рыча с искаженным болью лицом.

С горы пластами поехал снег, угрожая засыпать вход. Птица сердито завопила, так пронзительно, что Айсла поморщилась. Раздался похожий на раскат грома треск – раскололся ледник.

Толчки прекратились столь же резко, как начались.

«Остров гибнет, а с ним и я».

Оро тяжело дышал, впиваясь пальцами в камень. Спина короля дрожала, словно он все еще чувствовал удары, все еще изнывал от боли.

Айсла осторожно приблизилась. Опустилась перед ним на колени.

Оро привалился к стене, крепко зажмурившись.

– Ты в порядке?

Он кивнул и тут же снова выгнулся в приступе, словно в него ударила молния. Оро хлопнул по земле ладонью, и там, куда он ударил, расползлись длинные трещины. Стелларианская сила наполнила пещеру запахом искр.

Айсла даже не могла вообразить, какую боль испытывал Оро. Связь с островом означала, что он чувствовал всю его силу… а также все разрушения.

Айсла мягко коснулась плеча Оро, и он напрягся. Она быстро отдернула руку.

Оро снова закричал, еще сильнее впиваясь в камень. В ладонях короля зарождался и угасал огонь, замерзал и таял лед, вспыхивали и растворялись искры.

– Как… как тебе помочь? – запаниковала Айсла.

Наверняка же она может что-то сделать.

Оро по-прежнему жмурился. Айсла смотрела, как он сглотнул, снова вздрогнул. Гадала, забрала бы его боль, если бы могла.

– Спой мне, дикая, – наконец произнес Оро.

Айсла подумала, что ослышалась. Но Оро судорожно вздохнул и притих. Он ждал.

Она вспомнила ту ночь на балконе. Как пела, не зная, что кто-то ее слышит.

Оро ей похлопал. А она решила, что он так издевался.

Может, ему просто понравилось.

Она завела песнь диких. Свою любимую. Ту, которую пела, когда хотела послушать, как собственный голос возвращается к ней эхом. Когда сидела одна в своих покоях и надеялась, что кто-нибудь далеко-далеко ее услышит. Когда гадала, найдется ли кто-то такой в этой самой дали.

Голос Айслы был текучим, как мед, высоким, как звон колокольчиков, глубоким, как раскаты грома. Она могла вытворять с ним безумные вещи – и всецело этому отдалась, откинувшись назад, едва касаясь коленями ног Оро. Ее голос разносился эхом по пещере, сплетая воедино гармонии.

В какой-то момент Оро открыл глаза. Он наблюдал за Айслой, мерно дыша. Постепенно его кулаки разжались. Он приложил ладони к холодному камню и прислушался.

Айсла улыбнулась ему, когда его плечи наконец расслабились. Но выражение лица Оро не поменялось. И она продолжила петь, потому что он не говорил остановиться, а солнце еще не взошло. Айсла пела до тех пор, пока голос не охрип и звук не стал другим. Такой ей тоже нравился – грубоватый, иной.

Она даже задумалась, не из вежливости ли Оро позволяет ей продолжать. Но когда закрыла рот, король нахмурился.

– Почему перестала? – спросил он.

Айсла, переводя дыхание, указала наружу.

– Поэтому.

Темное небо светлело. Луна меркла.

Оро мгновенно вскочил на ноги. И они с Айслой бросились к выходу из пещеры. Замерли там в ожидании.

Айсла заметила кое-что в лучах восходящего солнца. Прищурилась. Что-то парило в воздухе, прямо под гнездом, не подчиняясь гравитации.

– Это… яйцо? – спросила Айсла.

Стоило слову сорваться с губ, как яйцо упало. Медленно, слишком медленно оно ухнуло к земле…

И разбилось.

Из скорлупы показался блестящий золотой желток. Он поднялся вверх вместе с солнцем, что вздымалось над горизонтом по ту сторону утеса.

– Цельным яйцо символизировало луну, – осипшим от пения голосом проговорила Айсла. – А желток… это солнце.

Сколько раз она думала, что полная луна похожа на яйцо? Что солнце совсем как желток?

Дикая повернулась к Оро, широко распахнув глаза.

– Вот оно, – произнесла Айсла. – Сердце.

«Сердце скрывается, пока не расцветет и не станет частью Лайтларка». Оро предполагал, что оно должно быть растением. Но на этот раз Сердце воплотилось самой основой жизни. Яйцом.

Оро смотрел на парящий желток и забытую на земле скорлупу с таким благоговением, что Айсле казалось, будто он вот-вот рухнет на колени. Король встретился с ней взглядом и улыбнулся так лучезарно, словно сквозь его кожу светило само солнце.

Оро подхватил Айслу на руки и закружил. Она рассмеялась, едва сдерживая слезы облегчения, от которых щипало глаза и жгло легкие. Ее мгновенно окутал жар Оро, пронизывающий до самых костей.