О несоответствии видимого и реального влияния Рыбки свидетельствует не только ее данные мне показания, но также и тот факт, что когда я оказался в закрытом зале совещаний корпорации, шесть человек — Ричард Уильямс, Властимил Крестов, Лейла Попа, Дейв Биллингтон, Марк Шнайдер и Стивен Робинсон, докладывали ей о ситуации, а не наоборот, как предполагалось нами ранее. Кроме этого, как наблюдатель на встрече присутствовала Эмили Дамьен, чей блок сохранения личности находился не в ее теле, а в пространственном кармане облачного хранения. Сколько обычных людей сейчас обладают блоками сохранения сознания я не знаю, но это явно уже не единичные случаи.

Вывалив сразу весь ворох главных фактов, я продолжил говорить и рассказал все то, чему стал свидетелем в зале совещаний, стараясь делать это коротко, но не упуская деталей. Также изложил все произошедшее во время бегства, упомянув и едва не стертый с лица земли город.

Выслушав, Император вздохнул, коротко глянул в невидимое сейчас небо, и вновь посмотрел на меня.

— Какова природа темного мира, в который ты научился перемещаться?

— Это не отдельный мир. Это привязанная, пока привязанная к нашему миру тень, постепенно заполняющееся Тьмой его отражение.

— Как ты научился перемещаться там на столь большие расстояния?

— Это не я. Мне ограниченно помогает тот же демон, или ангел, смотря с какой стороны смотреть, что спас и поддерживал меня в мире Инферно. Я не самостоятельно там перемещаюсь, а на чужих крыльях.

— Ты сказал, что сознание Эмили Дамьен сохранено в пространственном кармане.

— Да.

— Ты ее убил?

— Она сама себя, превентивно выключила.

— А блок сохранения ее личности в пространственном кармане, и в самое ближайшее время можно ждать ее возвращения к жизни.

— Да.

— И что это значит?

«И сто это знасит, насяльника?» — переспросил оживший во время долгого рассказа внутренний голос.

— Это значит, что очень скоро, в самое ближайшее время, о твоем умении перемещаться без границ в пространстве станет известно всем заинтересованным, — посмотрел на меня все еще ярко подсвеченным стихийной силой взглядом Император.

Я в этот момент подумал, что если сознание Дамьен в пространственном кармане, то оно скорее всего… обновляемое, с отсечками сохранений. И вряд ли она помнит содержание нашего разговора. Хотя и без этого о моем умении определенно скоро узнают, слишком много лишних глаз было в той же Фамагусте.

— Это печально, — только и произнес я вслух, потому что и Император, и Николаев ждали моего ответа.

А что я им еще мог ответить?

— Это очень печально, — фыркнул Император. — Печально настолько, что само твое существование уже ставит под угрозу баланс сил во всем мире. Одно дело, когда ты являешься кондуктором, межмировым проводником в ограниченных порталами переходах, а совсем другое — когда ты легко можешь появиться в абсолютно любой точке мира, будучи при этом практически неуязвимым. Даже мне сейчас будет спокойнее и выгоднее избавиться от тебя и забыть навсегда, как страшный сон. Именно этот вопрос, если ты не понял, мы только что обсуждали с твоим мастером-наставником и навигатором Сергеем Александровичем. Доступно объясняю?

— Более чем.

— Даже мне в условиях того, что ты на нашей стороне, гораздо проще избавиться сейчас от тебя навсегда. Что уж говорить об остальных участниках политической жизни, которые уже в самое ближайшее время начнут убедительно намекать мне о том, что тебя стоит как можно скорее выключить из уравнения мировой стабильности. Проводить еще один раунд матча «Россия против всего остального мира» я не хочу — один раз подобное уже было, и тогда с трудом удалось свести дело к ничьей. Сейчас же я даже в ничьей не уверен.

— Уравнение мировой стабильности, которой уже нет, — неожиданно произнес Николаев.

— Есть! — вдруг рявкнул царь так, что мы вместе с Николаевым одновременно вздрогнули. — Хоть мор, хоть война, хоть весь мир в щепки, всегда есть какая-то стабильность и рамки правил! А с этого момента даже я, я! — когда буду сидеть в уборной, невольно буду размышлять, а не дышит ли мне в спину сейчас некий непредсказуемый в своих действиях путешественник, для которого отсутствуют всякие границы?

Вспомнив напряжение прерванной беседы царя и отрекшегося от титулов его старшего сына, я теперь понял, о чем именно у них шла речь. Кроме того, взрывная вспышка самодержца заставила меня подумать о том, что может быть не только мне магния в организме не хватает. Может намекнуть через Николаева? А то бывает ведь, что живут люди, думают, что злые и характер у них поганый, а всего-то магния с калием курс пропить нужно.

Вновь отбросив непрошенные лишние глупые мысли, я вернул себе ясное сознание, возвращаясь вниманием к беседе.

— Допустим, выключить его будет довольно сложно, — между тем с совершенно неожиданным для меня, но вполне определенным намеком произнес Николаев.

— Цена в этом случае значения иметь не будет, — покачал головой быстро вспыхнувший и также быстро упокоившийся Император. — Война и так начнется в самое ближайшее время. Годом раньше, годом позже, все равно к ней никто не готов и готов не будет.

— Война уже началась, — покачал головой Николаев.

— Предсказуемая война.

— Эм… простите, что прерываю… У меня есть шанс, или мне уже нужно просчитывать пути отступления?

— Конечно есть, — посмотрел на меня Император. — Думаешь, в ином случае я бы тратил на тебя время?

— И что мне нужно сделать?

Император подошел ближе, положил огромную руку мне на плечо и через бороду лопату посмотрел на меня сверху вниз своими ярко-желтыми глазами.

— Жениться тебе надо, барин, — неожиданно хлопнул меня по плечу Император, и направился к выходу из зала. — С чемоданами, в Петербург, — обернулся он у самого входа, обращаясь уже к Николаеву. — Все как я сказал, и никакой самодеятельности. Под твоим присмотром, и под твою ответственность.

Дверь за царем захлопнулась, и я сразу обернулся к Николаеву, который уже вернул лицу бесстрастное выражение, а из глаз его ушло сияние стихийной силы.

— А зачем мне жениться? — поинтересовался я.

— После брака ты станешь частью политической системы, которая просто не даст тебе творить всю ту, извини за выражение, дичь, которой ты удивлял мироздание последние месяцы. Женившись, ты начнешь действовать управляемо, в рамках обсуждаемых, и обозначенных интересов всех групп элиты. Сейчас же ты неуправляем, неконтролируем и опасен вообще для всех.

— Нда, — только и нашелся я что сказать. — Истинно говорю вам, братие, хорошее дело браком не назовут, — с легким вологодским говором задумчиво и негромко произнес я себе под нос.

Некоторое время помолчали. Я обдумывал услышанное от Николаева — в особенности «дичь»; он медленно потягивал коньяк, который налил себе сам из номерной бутылки.