Гости в смущении замолчали, но вскоре беседа пошла по мирному руслу, и о ракетах уже никто не вспоминал. Более чем уверен, что Никита Сергеевич своим ответом никак не выражал агрессивности. Он знал, что такое война, видел испытания ядерно-ракетной техники, понимал, какая страшная сила заключена в новейшем оружии. Он, конечно, гордился тем, что мы первыми запустили искусственный спутник Земли, посылающий на землю сигналы «бип-бип-бип», как будто кто-то разговаривал с человечеством на языке жителей иных планет.

Известие о полете искусственного спутника взбудоражило весь мир, вызвав волну восхищения советской наукой и техникой. Какой-то раздраженный американский генерал бросил фразу: «Подумаешь, запустили железку!» – что вызвало ответную реакцию даже западных журналистов: «А вы попробуйте».

Американцы, конечно, работали над созданием ракетной техники. Ракетный центр возглавлял известный немецкий конструктор Вернер фон Браун. Он не сидел сложа руки. Мы опередили их не столько из-за технического превосходства, сколько потому, что Хрущевым на ракетную технику была сделана «главная ставка». Министр обороны в правительстве Кеннеди Макнамара, аналитические способности которого ставили выше быстродействующих ЭВМ, явно просчитался. Его предположение, что будущее за стратегической авиацией, а не ракетной техникой, оказалось неверным.

Президент Кеннеди понял это позже и потратил немало сил для рывка «вслед за русскими». Я видел в Соединенных Штатах документальный фильм об испытаниях ракет, запускаемых с крейсера. На его борту находился президент Кеннеди. Когда ракета благополучно ушла в небесные дали, Кеннеди пустился по палубе в пляс…

Производство разнообразных (в том числе тяжелых) ракет было поставлено у нас на поток. Никита Сергеевич не без бравады говорил: «Мы делаем их на конвейере, как сосиски».

На XXII съезде КПСС в октябре 1961 года Хрущев подчеркнул, что «перевооружение Советской Армии ракетно-ядерной техникой полностью завершено». За короткой фразой стояла острая борьба мнений: в наших политических и военных кругах вырабатывалась новая военная доктрина. Подобно тому, как в начале 30-х годов кавалеристы Ворошилов и Буденный при поддержке Сталина отстояли (навязали) концепцию превосходства конницы перед механизированными родами войск, и прежде всего танками (эту точку зрения отстаивал маршал Тухачевский), так в середине 50-х и начале 60-х годов шло размежевание в определении приоритетных направлений боевого оснащения родов войск. Тяжелые самолеты или ракеты? Надводный флот или подводный? Надо иметь в виду, что уже сложились крупные научно-технические коллективы, производившие разнообразные тяжелые самолеты, адмирал флота Советского Союза Кузнецов, видный флотоводец времен второй мировой войны, резкий, самоуверенный человек, настаивал на строительстве большого флота – армады надводных кораблей, включая авианосцы.

За спором стояли не только лица, амбиции, опыт минувших сражений. Концепции, которыми мы руководствовались, укладывались в определенную схему. Считалось разумным идти параллельными курсами с потенциальным противником, стремясь опередить его военную технику по качественным и боевым показателям. Совсем, как в детской игре «догоняйка». Хрущев отказался играть в эти игры.

Для руководства страны того времени задача определялась не только военными целями, но и материальными возможностями государства. Речь шла о том, чтобы обеспечить надежную оборону при минимальных затратах.

В конце 50-х годов у нас был создан подводный атомный флот, и советская атомная подводная лодка совершила в 1962 году первый в мировой практике подводный переход к Северному полюсу, пройдя подо льдами Ледовитого океана многие сотни миль. Это событие широко комментировалось мировой прессой, которая подчеркивала, что Советский Союз избрал надежный оборонительный вариант морской самозащиты, дающий ему возможность прикрыть из глубин атаки противника на континент.

Вместо военных кораблей на многих стапелях начали тогда строиться мирные суда, пассажирские и грузовые. Темпы развития мирного флота нарастали, что позволило Советскому Союзу выйти вскоре на ведущие позиции в мировом судоходстве. Эти сообщения радовали Хрущева. Фрахт зарубежных судов для нужд страны стоил очень дорого. Например, перевозка тонны пшеницы почти равнялась ее цене.

Молодой советский торговый флот, в том числе рыболовный, стал заметной силой на океанских трассах. Правда, зарубежные советологи тут же заговорили об угрозе и со стороны нашего торгового флота.

Остановили производство и некоторых видов боевых самолетов. Насколько я помню – бомбардировщиков КБ Мясищева. Эти самолеты, дозаправлявшиеся в воздухе, совершали патрульные полеты на высотах и скоростях, абсолютно доступных зенитным ракетам.

На XXII съезде КПСС в 1961 году Хрущев заявил: «Советский подводный флот с атомными двигателями, вооруженный баллистическими и самонаводящимися ракетами, зорко стоит на страже наших социалистических завоеваний. Он ответит сокрушительным ударом по агрессорам, в том числе и по их авианосцам, которые в случае войны будут неплохой мишенью для наших ракет, пускаемых с подводных лодок».

Никита Сергеевич часто выезжал на полигоны, внимательно следил за испытаниями военной техники, наблюдал пуски разнообразных ракет морского и наземного базирования. Особенно гордился он пуском наших новых баллистических ракет с дальностью полета 12 с лишним тысяч километров в заданную точку мирового океана.

«Надо сказать, – отмечал он, – что в этом же районе находятся и американские корабли, которые тоже следят за полетом советских ракет. Американцы публикуют соответствующие данные о полетах наших ракет, и мы сверяем эти данные с нашими… Получается нечто вроде двойного контроля – советские ракеты попадают точно в цель…»

Хрущев, конечно, принимал в расчет наличие у нас мощного ракетно-ядерного потенциала, и наивным было бы утверждать, что это не оказывало влияния на его внешнеполитические позиции. Именно этим соображением, по-видимому, мог он руководствоваться, принимая решение с весьма опасными последствиями.

Только сейчас, в конце 80-х, человечество все больше проникается осознанием того факта, что политика силы во взаимоотношениях между государствами должна быть сдана в архив. Известна советская точка зрения: мы предлагаем, чтобы уже к началу XXI века ядерное оружие было ликвидировано. Заряд нового политического мышления, логика развития глобальных процессов, взаимозависимость мира заставляют даже самых консервативных политиков расставаться со стереотипами эпохи канонерок. Зная, однако, как нелегок, как противоречив этот новый подход к международным отношениям, можно представить себе ситуацию вчерашних дней, точнее, дней, отстоящих от нас почти на три десятка лет. Вспоминается осень 1962 года…

Самой тревожной для Хрущева оказалась последняя неделя октября. В те дни Хрущев практически не возвращался с работы домой, а две-три ночи вообще не ложился спать. Так же круглосуточно работали в Москве в ту пору и многие другие. Редакторы газет каждые три часа получали срочную информацию.

Что же предшествовало этим событиям?