— Я подумал, ты можешь устроить для меня тайный просмотр новой коллекции…

Саманта злобно посмотрела на мужчину.

— Надеюсь, ты шутишь?

Девушка от души жалела, что модный Бонд появился в такую развратную ночь. Хотя все ночи без Клауса были такими.

Официант открыл шампанское, разлил по бокалам.

— Выпьем за красивую женщину! — Джерри поднял свой бокал.

Саманта быстро оглядела его крепкие ноги под брюками.

— Давай проясним, — медленно проговорила она, делая глоток. — Думаешь, я предам мадемуазель Шанель за секс?

— Занимайтесь любовью, а не войной! — выпалил «модный шпион». — Кто говорил про секс? Я хочу жениться на тебе. Твой отец считает, что тебе нужны детишки и стабильная жизнь.

— Женишься на мне ради секретов мира моды?

— Как только разведусь, — ответил он, выпивая вино.

Здравый смысл надрывался: «Насладись шампанским, а потом делай ноги!» Но Саманта не слышала сама себя.

— Я никогда не видела номера в «Рице». Там красиво?

«О боже! — подумала американка час спустя. — Забудьте о любви и романтике! Его придаток — ловкий, твердый, надежный инструмент для женского удовольствия. И работал Джерри с настоящей американской самоотдачей!»

— Лучший секс в твоей жизни? — спросил мужчина, падая на кровать.

Саманта мельком глянула на него. Блаженство отдавалось эхом во всем теле.

— Вряд ли бы ты спросил, если бы сомневался, что тебе громко ответят: «Да!»

— Ну и?

— Хм… Сверюсь с дневниками.

— Ты пишешь там про секс?

— Нужно же кому-то рассказывать!

— И что напишешь про меня?

Саманта внимательно посмотрела на любовника.

— Пожалуй, «бесконечная прелюдия».

Джерри взглянул на часы.

— Тридцать минут не бесконечность.

— Хорошо, тогда: «Неплохо. Бывало и хуже».

Обиженное выражение лица парня снова пробудило в ней желание.

Он порылся в вещах и протянул девушке большой блокнот.

— Вот! Зарисуй несколько деталей от Коко на следующую весну. Хороший старт, чтобы оторваться от соперников.

— А ты неробкого десятка! — выкрикнула Саманта и начала искать нижнее белье, раскиданное по номеру. — Я бы не сделала этого даже ради отца. Или мужа.

Саманта одевалась, пылая праведным гневом. Джерри заказал еще шампанского в номер. По крайней мере, он знал, как обращаться с дамой.

Но мужчина — модный шарлатан, мастер подделок, создающий обманчивое великолепие!

Кем этот парень возомнил себя? Саманта нашла ответ, пока поправляла макияж в ванной: в адресе на подписке «Таймс» говорилось «барон фон Шлоссберг». Барон!

Вскоре девушка вышла из отеля и сразу позвонила отцу.

— Ты давал мой телефон парню по имени Джерри Шлоссберг?

— Если этот мерзавец тебя обидел, ему не жить, — прокряхтели на том конце провода.

— Ты сказал ему, что я хочу замуж?

— Я сказал, что этого хочу я. Что плохого? Он симпатичный, вы занимаетесь одним делом. Саманта, у тебя все могло сложиться куда хуже…

— Но он подделывает вещи!

— На этом можно заработать миллионы.

— Он ожидал, что я предам Шанель.

— Саманта, что он сделал?

Девушка глубоко вздохнула.

— Папочка, мадемуазель Коко — часть нашей истории. На Джеки Кеннеди был ее костюм, когда убили президента. Я горжусь, что знакома с мадемуазель. Пожалуйста, не жди от меня предательства.

— Но он предлагает тебе выйти за него.

— Папа, мы совершенно не понимаем друг друга! Удивительно, что я вообще тебя слышу! Ты выводишь меня из себя. Пока!

Американка положила трубку и, глядя на нее, покачала головой.

— Спасибо за сногсшибательный секс, папочка, — добавила она.

После встречи с «бароном» Клаус стал казаться Саманте еще надежнее. Через два дня он вернулся из Германии. Мучаясь угрызениями совести, девушка надела черное нижнее белье и радушно встретила любимого.

— Я не ценила тебя. — Она обняла мужчину. — Мне было так одиноко.

— Ради этого стоит приезжать домой, — засиял Клаус.

Шанель пригласила их троих в салон.

Моник надела очки — глаза устали от шитья.

Саманта взяла напрокат розовый костюм от Шанель, пообещав заплатить за химчистку.

Кристофер приехал с Левого берега на такси.

Мадемуазель налила каждому шампанского.

— A votre santè![112]— подняла она бокал.

Молодые люди сделали по глотку и выжидающе посмотрели на пожилую даму.

— Я плохо спала, — сказала Шанель. — В четыре утра проснулась и подумала: что случится, когда меня не станет? Кто возглавит дом? Мне восемьдесят семь, я не буду жить вечно.

— Мадемуазель, вы энергичнее любого из нас, — ободряюще пробормотала Моник, поглядывая на остальных.

— У меня нет семьи, — жалобно простонала Шанель.

«Ложь», — подумали все как один, обмениваясь взглядами.

— Кто будет моделировать для моего дома?

Молодые люди молча пили шампанское.

— Direction не даст кутюр погибнуть, даже если они будут продавать только духи, — думала вслух Габриель.

Еще больше косых взглядов.

— Я хочу, чтобы вы трое участвовали в этом, — решительно заявила она.

Они уставились на старушку.

— Вы все талантливы. В одиночку никто не продолжит мое дело как надо. Если Софи вернется в Париж, я хочу, чтобы она к вам присоединилась. Будучи лицом «Шанель», она продала больше парфюма, чем любая модель до нее.

Они не осмелились вновь обменяться взглядами.

Кристофер прокашлялся.

— Мадемуазель, вы сделали нам огромный комплимент, — начал он. — И даже больше: это честь для нас.

— Но я не раздаю почести, а хочу убедиться, что дом не уйдет в прошлое.

— Мадемуазель, мы польщены больше, чем можем выразить словами… — заговорила Моник.

Повисла долгая неловкая тишина.

Потом они немного поболтали — пожилая дама так это любила! — и наконец проводили Шанель до «Рица», чтобы она переоделась к ужину.

— Самый престижный модный дом на планете, — вскрикнула Саманта, когда лифт уехал, — и наш? Я все-таки не брошу эту работу?